Визит

На месте меня уже ждали. Подъехали все, кто не был в отъезде. Всё объяснялось экстраординарностью ситуации – за время моего отсутствия был совершён побег. И побег совершил Питер. Такого за всю историю нашего пребывания в «гостинице» не случалось ни разу. Система охраны работала чётко. Дверь в его «номер» была распахнута, в номере всё было на месте, ничего не исчезло, кроме постояльца. Дежурный не мог ничего прояснить. Он попросту ничего не видел и не слышал. Слова его подтвердились просмотренными уже сотню раз записями с контрольных видеокамер – и двери номера с частью коридора, лестницы, выхода с КП. Мой визит на съёмках был – я вышел от Питера, спустился вниз, на стойке у дежурного заполнил журнал, и вышел на улицу. Там сел в машину, захлопнул дверь и отъехал выполнять задание. Всё это было зафиксировано видеокамерой слежения. И больше – ничего! Тревога началась после того, как дежурный прочитал мою запись в журнале: «Еду на отмеченный объект, если не вернусь к 6:00, отправляйте помощь». В сейфе КП, в запечатанном конверте находился фрагмент карты с пометкой. На запросы по рации ответов от меня не было, потому было принято решение выезжать в 4:00.

Начальство потребовало предоставить от меня отчёт в устном виде и немедленно, с условием составления в текущем режиме стенограммы вопросов и ответов, дабы я не терял лишнего времени на написание его собственноручно. Глядя со стороны, это действие напоминало пресс-конференцию известной личности – все разместились в «кабинете-аквариуме» руководства, я воссел во главе стола, и беспрерывно, в течении полутора часов отвечал на вопросы собравшихся.

Отвечал на все вопросы подробно, в деталях, опустив из своего повествования только эпизоды произошедшего с участием Питера, а также и все упоминания о нём.

В двух словах всё выглядело следующим образом – выехал на объект, осмотрел сам дом, садовый домик, выглядели они нормально, только хозяева отсутствовали. Произвёл фото и видеосъёмку. Затем присел записать протокол осмотра, как в этот момент всё вокруг изменилось – дом приобрёл свойства запечатанной коробки, а домик обратился в склеп. Снова произвёл осмотр, сделал съёмку, решил всё-таки закончить составление протокола, присел отдохнуть, и тут все окружающие постройки исчезли.

После этого на меня обрушился настоящий шквал вопросов:

– Как именно выглядели эти разные дома – и в подробностях, пожалуйста.

– Какое там было освещение в это время, а запахи – там были запахи?

– Не было ли в это время рядом с тобой присутствия кого-либо? Или ощущения присутствия?

– Чем конкретно ты утром позавтракал?

– А вчера вечером ты ужинал? А сколько бурбона выпил за ужином?

И это было бесконечно. Я понемногу уже начал выходить из себя, но тут техники принесли из лаборатории распечатанные фотографии, которые я сделал на объекте. Разочарованию присутствующих не было предела – на фотографиях не было никаких изображений. Только яркая точка ровно в середине кадра, и расходящееся общим фоном свечение от неё. В этот момент начальник всего нашего департамента, сидевший всё это время неподалеку от меня, объявил собрание закрытым, и приказал всем не занятым в рабочем процессе покинуть помещение, а остальным – немедленно приступить к своим служебным обязанностям. Отдельное распоряжение прозвучало в мою сторону: «А вас, мистер Герой дня, я попрошу остаться здесь».

В кабинете тут же поднялся ропот: «Да мы только начали выяснять обстановку! Как работать с материалом, информации слишком мало! Не обсудили даже недавнюю магнитоактивность на Дальнем Востоке! Разрешите ещё хотя бы один час!». Грозный рык «Выполнять!», быстро погасил все волнения аналитиков, и кабинет опустел.

Наш начальник обладал непререкаемым авторитетом в коллективе, его и боялись, и уважали, и даже восхищались. Что обсуждать, если его персону пропускали в любое время, и без пропуска на Даунинг стрит-10 (резиденция лорда-казначея её Величества, он же премьер-министр Королевства Великобритания), а подлинная биография этого человека вполне заслуживала подробнейшего описания в исторических хрониках о подвигах рыцарей плаща и кинжала. Но к великому сожалению поклонников мемуаристики, деятельность этого человека была окутана мглой загадок и паутиной государственных секретов, не позволявших отразить на бумаге всех деяний этого по-настоящему выдающегося джентльмена. А его мощный аналитический ум не дал никакой возможности слукавить ещё ни одному из оппонентов. Прозвище «Командор», данное ему его подчинёнными, только подчёркивало статус и авторитет этого человека.

Почти минуту он молча смотрел на меня, затем несколькими фразами «расставил флажки»: