Византийские исихастские тексты

Время жизни монаха Дионисия Х. Г. Сотиропулос определяет промежутком 1180–1270 гг.[575]. Однако самые ранние рукописи Познавательных глав, как и самого сборника Фикара, датируются, как уже было сказано, XIV в. Дионисий, согласно свидетельству многих рукописей, был учеником Фикары[576]. Исходя из указанной выше приблизительной датировки жизни Фикары и других фактов очевидно, что монах Дионисий жил в XIV в., а 50 глав были написаны до 1341 г. На основании слов «и не запрещаю» в главе 8 Х. Г. Сотиропулос делает предположение, не скрывая гипотетичности своих построений, что Дионисий был игуменом. П. И. Скалцис предполагает, что этот Дионисий может быть тождественным с ктитором афонского монастыря Дионисием[577], житие которого написал иеромонах Митрофан[578]. Однако тождество Дионисия и Митрофана с двумя комментаторами Фикары остаётся недоказанным.

Источником многих цитат из Священного Писания и отцов Церкви послужило для Дионисия Изъяснение Феодула[579]. 50 глав ясно делятся надписаниями на две части: главы 1–38 посвящены обоснованию необходимости славословия Бога, а главы 39–50 — «однословной» (μονολόγιστος), то есть состоящей из одной фразы, молитве.

Поводом для составления 50-ти глав в защиту гимнов Фикары послужили, как явствует из глав 7 и 23, два еретических течения: богомильство и мессалианство. Примечательно, что в Синодике в Неделю Православия анафемы этих ересей следуют одна за другой[580]. Первые (богомилы), согласно Синодику, отрицали любые молитвы, кроме «Отче наш», притом без ставшего традиционным триадологического доксологического заключения и без крестного знамения. Вторые (мессалиане) настаивали на значимости частной молитвы и «гнушались церковными собраниями», по формулировке Синодика. Как следует из 50-ти глав, вторая группа выделяла Иисусову молитву в ущерб прочим песнопениям. Именно в связи с этим автор 50-ти глав настаивает на необходимости «славословий, хвалений, благодарений и благословений», составленных святыми отцами на основании текстов Священного Писания, преимущественно Псалтири. Кроме того, монах Дионисий отдаёт предпочтение «молитве мытаря» «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, смилуйся надо мной, грешным, и спаси меня», в своей средней части схожей с евангельскими словами кающегося мытаря, а не ставшей в то время уже во многом традиционной формуле Иисусовой молитвы «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня»[581].

Сочинение монаха Дионисия служит ещё одним доказательством нашей гипотезы, изложенной в предисловии к переводу I-го типа Макариевского корпуса, о существовании в первой половине XIV в. в византийском монашестве некой «контактной зоны» между ересями (богомильством и мессалианством, иначе евхитством) и Православием. Если «православный исихазм», как показывает в своём исследовании П. И. Скалцис, соблюдал должный баланс между частной и общественной молитвой, настаивая на обязательности для исихастов посещения субботних и воскресных собраний и причащения на Божественной литургии, то монахи, которых имеет в виду автор 50-ти глав, отдававшие предпочтение одной Иисусовой молитве, испытали несомненное влияние богомильства. Кроме того, не вполне очевидно, что в главе 23 автор имеет в виду именно и только богомилов. Если в главе 7 автор в конце первого предложения пишет: «… остановились на ней, отвращаясь от гимнов Христу, не желая восхвалять, славословить, благодарить и благословлять Его», то глава 23 начинается со слов: «Некоторые не только не желают про износить гимны Богу, но и другим препятствуют, служа диаволу…».