Византийские исихастские тексты

Единственное совершенно неоспоримое доказательство ошибочности такого хода рассуждений — самая первая фраза Метода (важнейшее связующее звено между первой и второй частями): «Три суть образа молитвы и внимания, которыми душа возводится или низводится: возводится, пользуясь ими своевременно, а низводится, владея ими не вовремя и несмысленно». Только это предложение оправдывает переход от центральной части ко второй («вопросо-ответной») и смещение акцентов (о котором мы уже говорили выше) от «пропедевтического» отрицания в начале двух способов молитвы к относительному их признанию и «оправданию» в конце. Что же касается других признаков, свидетельствующих о едином замысле трактата, то нам удалось, кажется, найти весьма близкую аллюзию в первой части Метода (до вопроса и ответа с цитатой из Лествицы) с главкой 46 слова 27 Лествицы (см. аппарат), хотя поиски следовало бы продолжить. Кроме того, увещание прп. Иоанна (§ 61): «Память Иисусова да соединится с дыханием твоим; и тогда познаешь пользу безмолвия», — имеет непосредственный отклик в описании способа третьей молитвы. Из всего сказанного вытекает очень важный вывод. Композиция трактата Метод священной молитвы и внимания членится на вступление, центральное описание трёх способов молитвы и заключительную «вопросо-ответную» часть. Во вступлении сразу формулируется тот связующий принцип, который не даёт распасться центральной и заключительной частям (несмотря на некоторое их противоречие друг другу из-за резкости формулировок описания первых двух способов молитвы и несоответствия трёх- и четырёхчленной структуры) на самостоятельные темы и позволяет объединить их в самом конце. Композиция приобретает чётко продуманный и завершенный (кольцевой) характер с введением, тезисом (первые два способа молитвы неправильны при неумелом использовании), антитезисом (третий правильный образ) и кодой-синтезом (возможность использования первых двух в третьем). Вполне естественно полагать, что до первой фразы «три суть…», сильно акцентированной во всех смыслах, в трактате вряд ли могли быть композиционно (и содержательно) посторонние рассуждения (под вопросом только эпиграмма). То есть, пункт 3.2 в Пантелеймоновой рукописи явно вторичен вследствие неправильно распределённой границы и относится к пункту 2.2 — другому трактату (Симеона), а правильный incipit дают прочие рукописи Метода. Значение Pant. 571 остаётся лишь в доказательстве следования Метода в сочинении Никифора (до редакции, дошедшей до нас в нынешнем Добротолюбии) сразу за цитатой из Симеона. С другой стороны, композиционная завершённость трактата исключает из него как пункт 4.1, так и 4.2. Для решения вопроса, был ли п. 4.1 изначально в сочинении Никифора или является вставкой (полностью или частично) переписчиков, необходимы дополнительные исследования. Нам кажется, что полное отсутствие связки 4.1 при переходе от конца антологической части (т. е. Метода) сочинения Никифора к заключению сочинения маловероятно, но минимальные интерполяции не исключены.

Определив на основании анализа композиции Метода его возможные границы, можно попытаться ответить и на другие вопросы. Сразу же сделаем оговорку, что наши рабочие гипотезы направлены только на постановку проблем, решаться которые должны лишь путём полного исследования всей рукописной традиции и подготовки нового исчерпывающего критического издания с учётом всех греческих (в т. ч. афонских) и славянских рукописей (об этом речь уже шла выше в примечаниях).

Соединение воедино в Pant. 571 пункта 2 с пунктом 3.3 было возможно только благодаря тому, что Никифором были включены в антологию оба произведения, уже надписанные именем Симеона (что ещё не решает вопроса об авторстве и об изначальной правомочности этих надписаний, но исключает гипотезу И. Осэра о переносе имени с одного произведения на другое). Переписчики сочинения Никифора изъяли трактат Симеона о трёх способах (для отдельного его издания), заменив заодно второй параграф (3.2.2 на 2.2) цитаты из первого произведения Симеона (мы предполагаем исходным вариант 3.3.2, но только относим его не к Методу, а к предыдущему произведению Симеона), фиксировав конец «антологии» («из отеческих писаний») для лёгкости перехода к заключительной части сочинения Никифора и скрывая следы изъятия. При этом, по мысли переписчиков, параграф 2.2 должен был не принадлежать цитате из первого сочинения Симеона, а снова продолжать текст Никифора (после 2.1). В рукописях Добротолюбия, сохранивших интерполяцию, надписание «самого Никифора» осталось, тем не менее, на том месте, где первоначально кончалась антология.