Византийские исихастские тексты

Сочинение св. патриарха Филофея Коккина Предание к своему ученику, еже како внимательно седети в келии с сущими своими послушниками не публиковалось ни в древнерусском переводе, ни в греческом оригинале и практически неизвестно не только широкому читательскому кругу, но и специалистам. Существует только один итальянский перевод, выполненный прямо по греческой рукописи и изданный крупным исследователем исихазма Антонио Риго[1828]. Сопоставление рукописи, использованной итальянским ученым, с древнерусским переводом, в котором имеются как отдельные слова и предложения, так и целые фрагменты, отсутствующие в итальянском издании, но не вызывающие сомнений в своей подлинности, свидетельствует о надежности и преимуществах древнерусского текста даже по отношению к оригинальным греческим манускриптам. Неполный перечень (двенадцать) известных древнерусских рукописей Предания, их краткое описание и шифры приведены в статье Г. М. Прохорова[1829]. Не имея возможности и не ставя своей целью критическое издание произведения, для которого необходимо было бы привлечь и греческие рукописи, мы помещаем в настоящем сборнике перевод, выполненный монахом Алимпием (Вербицким) по одной из неопубликованных рукописей XVI в. Кирилло-Белозерского со брания Национальной российской библиотеки (СПб.), шифр 25/1102. Предание имеет несомненное значение для уяснения как греческой исихастской, так и русской монашеской традиции. Святитель Филофей Коккин, официально утвердивший паламизм на византийской почве, покровительствовавший продолжателям духовных и богословских традиций исихазма (таким, как Каллист Ангеликуд), вступал в непосредственные контакты с представителями русского монашества, учениками прп. Сергия Радонежского[1830], активно влиял на русскую церковную политику[1831]. Хотя послание обращено к «телесно немощному» ученику и затрагивает в основном уставные вопросы, оно не лишено и более широкого интереса, и значения. В Предании прослеживается общая направленность, выражающаяся в подчинении всего монастырского уклада стяжанию умной молитвы и борьбе со страстями как главной цели монашеского делания. Уставная строгость и практическая деятельность не доминируют в послании, занимая свое — хотя важное и существенное, но все же не главное — место, согласно с принципом «суббота для человека, а не человек для субботы». В целом произведение является замечательным, хотя и сжатым, практическим начертанием-руководством по внешнему монашескому жизнеустроению, прекрасно вписывающимся в другое и более раннее «учебное пособие» по внутреннему деланию — имеем в виду трактат О трёх способах молитвы — и дополняющим его.

Курсивом в круглых скобках приводится древнерусский текст. Цитаты из Священного Писания оставлены в том виде, в каком они приведены в рукописи. А. Риго были известны две греческие рукописи (Vat. gr. 663, ff. 223r-229v; Oxon. Bodl. Miscell. 242, ff. 398r-406r); итальянский перевод осуществлен по ватиканской. Все сколько-нибудь существенные расхождения между древнерусским текстом и итальянским переводом оговорены в примечаниях.

Святейшего патриарха Константина-града кир Филофея предание своему ученику о том, как внимательно пребывать в келье вместе со своими послушниками

[Предисловие][1832] Поистине, стыдно, о любезный, законодателю выставлять свою немощь, особенно в столь малых и [лишь] отчасти исполняемых заповедях[1833]. Ибо для чего ему, законодателю, дан чин и достоинство, если он так говорит о себе или думает? А еще намного хуже и бедственнее, если он не только говорит, но и на самом деле знает о своей немощи, необученно сти и невежестве. И как научит, как расскажет и передаст то, чего прежде сам многими трудами не исполнил и не исправил?

Зная это о себе, восхотел я молчать, а не говорить и не писать ничего такого, чтобы не навлечь на себя стыда, в котором виновен я сам, поскольку долго говорил больше о чужих достоинствах, нежели являл свои, подобно тем, кто в игрищах переоблачаются в царей, князей и воинов, будучи в действительности нищими и недостойными лицедеями. Но любовь к тебе нашей души, а более величие твоей веры и надежды, с которыми ты духовно пришёл к нам, ничего не значащим, словно к кому-то великому, заставляет нас отказаться от своих намерений из-за твоего усердия и веры, для которой возможно всё, по слову Владыки[1834]. Итак, скажем совсем немного из [установлений] божественных отцов.

[ О продолжительности молитв ]