Витторио-вампир

Беспокойный сон, мгновенное видение ее, моей спасительницы – Урсулы. Она бежала по шелестящей под дуновением ветерка траве луговины. Кто же преследовал ее, изгоняя из волшебного царства кивающих головками, колеблющихся цветов? Пурпурные ирисы окружали ее, их стебли с треском ломались у нее под ногами. Она обернулась. Не надо, Урсула! Не оборачивайся! Разве ты не видишь этот пылающий меч?

Я проснулся в теплой ванне. Была ли то проклятая крестильная купель? Нет. Я увидел фреску, на которой в тумане вырисовывались фигуры святых, и тут же мгновенно различил более отчетливые фигуры настоящих, живых монахов, окружавших меня, стоявших на коленях на голом каменном полу. Длинные рукава их одеяний были закатаны, и они купали меня в теплой ароматной воде.

– Ах, этот Франческо Сфорца…– они разговаривали между собой на латыни. – Подумать только! Напасть на Милан и завладеть герцогством! Словно у Козимо нет других забот и без этого Сфорца, натворившего столько неприятностей!

– Так он добился своего? Он взял Милан? – спросил я.

– Что ты сказал? Да, сынок, это правда Он нарушил мирный договор. И вся твоя семья, вся твоя несчастная семья погибла от рук этих морских разбойников. Только не думай, что им удастся избегнуть наказания, хоть они и неистовствуют теперь по всей стране, эти проклятые венецианцы…

– Нет, вы не должны… следует сказать Козимо. То, что случилось с моим семейством, никак не связано с войной. Не человеческие существа сотворили это преступление…

– Успокойся, дитя.

Целомудренными руками они отерли влагу с моих плеч. Я сидел, безучастно прислонившись к теплой металлической спинке ванны.

– …Ди Раниари, всегда преданный, – проговорил один из них, обращаясь ко мне. – А твой брат, ведь он собирался обучаться у нас, твой милый брат, Маттео…

Я испустил жуткий крик. Мягкая рука накрыла мои губы.

– Сам Сфорца накажет их за это. Он опустошит всю их страну.

Я рыдал непрерывно. Никто не хотел понять меня. Они даже не вслушивались в мои слова.

Монахи поставили меня на ноги. Меня одели в длинную удобную рубаху из мягкого полотна, словно готовили к смертной казни, но час такой опасности миновал.

– Я вовсе не сумасшедший, – отчетливо произнес я.

– Нет, нет, ты просто убит горем.

– Так вы понимаете меня?!

– Ты утомился.

– Вот мягкая постель, ее специально устроили для тебя, успокойся, перестань бредить.

– Дьяволы сотворили все это, – прошептал я. – Это были не солдаты.

– Я понимаю, сын мой, я знаю. Война ужасна Война – это затея дьявола,

– Нет, ведь это вовсе не было войной. Вы выслушаете меня в конце концов?

Успокойся, это Рамиэлъ прислушивается к тебе; разве не говорил я тебе, что надо уснуть? Станешь ли ты слушаться? Мы читаем твои мысли так же отчетливо, как и твои слова!

Я лежал в постели, прижавшись к ней грудью. Монахи расчесывали и высушивали мои волосы – они теперь отросли и стали очень длинными! Неухоженные волосы сельского князя. Но купанье доставило мне ощущение огромного удовольствия и благопристойной чистоты.

– Те свечи. Почему горят те свечи? – спросил я. – Разве солнце уже зашло?

– Да, – скал монах, сидевший возле моей постели, – ты спал.

– А можно попросить еще свечей?

– Конечно, я принесу тебе.

Я лежал в темноте. Моргал и старался вымолвить слова молитвы Богородице.

Вдруг в дверях появился яркий свет, сияли шесть-семь свечей в одном канделябре, и каждая испускала приятное, совершенное по форме пламя. Язычки его трепетали, пока монах медленно продвигался ко мне. Я разглядел его, когда он встал на колени, чтобы поставить канделябр возле моей постели.

Он был высок и худощав, как гибкая тростинка, в просторном, струящемся одеянии, а руки удивляли своей чистотой.

– Тебя поместили в особую келью. Козимо послал людей, чтобы захоронить твоих родных.

– Благодарение Господу, – ответил я.

– Да.

Итак, я снова заговорил!

– Они все еще разговаривают там, внизу, а уже поздно, – сказал монах. – Козимо встревожен. Он останется здесь на ночь. Весь город заполонили подстрекатели из Венеции, они пытаются настроить горожан против Козимо.

– А теперь успокойся, – проговорил другой монах, внезапно появившийся в келье. Он наклонился и положил мне под голову еще одну толстую подушку.

Что за блаженство это было! Я думал о тех проклятых, которых держали в голубятне.

– Как омерзительно! Наступила ночь, и они ожидают этого ужасного причастия.

– Что, дитя мое? Какое причастие?

И снова я мельком увидел фигуры, движущиеся, Точнее сказать, проплывающие мимо в тумане. Но они мгновенно исчезли.

Меня затошнило. Мне снова понадобился тот тазик. Они удерживали меня за волосы. Заметили ли они кровь при свете канделябра? Яркий кровавый след? Он издавал такой тошнотворный запах!

– Как человек может вынести такой яд? – один из монахов прошептал другому на латыни. – Осмелимся ли мы очистить его?

– Ты напугаешь его. Успокойся. Лихорадки у него нет.