Витте

Еще 25 декабря С. Ю. Витте представил императору доклад о противодействии революционной пропаганде в армии. Совет министров счел необходимым агитаторов и пропагандистов не казнить самосудом, а ловить и предавать военному суду. Проект соответствующего указа был подготовлен военно-судебным ведомством, прошел все надлежащие инстанции и… остался без движения. На всеподданнейший доклад С. Ю. Витте император наложил резолюцию, пометив ее 26 декабря: «Строгий внутренний порядок и попечительное отношение начальства к быту солдат лучше всего оградят войска от проникновения пропаганды в казарменные расположения»¹⁴⁰. Для укрепления пошатнувшегося воинского духа 6 декабря 1905 года, в день тезоименитства Николая II, солдатская мясная порция была увеличена на 100 граммов в день; солдаты стали получать от казны чайное довольствие, одеяла, постельное белье, посуду.

Взгляды венценосца на приемы борьбы со смутой были хорошо известны его ближайшему окружению и им же, окружением, отчасти сформированы. Получив рапорт H. П. Линевича, где говорилось, что в Маньчжурскую армию прибыло много революционных агитаторов, монарх наложил резолюцию с выражением надежды, что все они будут повешены. Ни российские законы, ни законы какой-либо другой цивилизованной страны не предусматривали в обычных обстоятельствах исключительной меры наказания за революционное слово. Только за дело и то не за всякое. Даже военно-полевые суды и те не всегда приговаривали к смерти за революционную агитацию и пропаганду.

Но вернемся к подвигам генерала А. Н. Меллера-Закомельского и его подчиненных. На станции Иланской 12 января в 12 часов ночи во время разгона митинга рабочих в депо (по другим сведениям, это был вовсе не митинг, а рабочие собрались, чтобы вручить генералу петицию со своими требованиями) солдаты открыли стрельбу на поражение. По данным штаба отряда, 19 рабочих было застрелено, 70 человек ранено и 70 арестовано. Главные виновники творившихся безобразий — телеграфисты и члены местных стачечных комитетов — расстреливались без всякого суда: 5 человек на станции Мысовой и 7 человек на станции Мозгон. «Только, пожалуйста, не тратьте даром патронов — стреляйте в затылок и больше трех патронов на человека не тратьте», — лично инструктировал генерал А. Н. Меллер-Закомельский членов расстрельной команды. Других, менее виновных, избивали и драли плетьми. Статистика выпоротых и избитых штабом отряда не велась — порки и избиения считались рутинной работой.

Среди казненных генералом А. Н. Меллером-Закомельским был видный революционер, большевик И. В. Бабушкин. С двумя вагонами винтовок он выехал из Читы в направлении Иркутска, чтобы вооружить там рабочих и попытаться остановить карателей. На станции Слюдянка он был захвачен и на станции Мысовой расстрелян без суда и следствия¹⁴¹.

«Такой образ действий, — с чувством выполненного долга докладывал барон Меллер-Закомельский императору, — дал должные результаты. По всей Забайкальской дороге до Читы рабочие сами начали сдавать имеющееся у них оружие, которым для вооруженного сопротивления их усиленно снабжала Чита, а частью было роздано из числа хранившегося на станциях для вооружения некоторых агентов дороги; телеграфисты прекратили передачу всяких стачечных депеш; благонамеренный элемент служащих приободрился, а введенный ранее 8-часовой рабочий день сменился 9-часовым»¹⁴².

Генерал не скрывал своих переживаний по поводу того, что нигде не встретил вооруженного сопротивления. «Читу надо было разгромить, и если бы мастерские и взлетели на воздух и был бы от этого убыток казне, ничтожный по сравнению с громадными убытками, причиненными ранее революционерами, зато впечатление было бы огромное и революция надолго бы стихла», — телеграфировал он генералу Ф. Ф. Палицыну. Ту же самую глубокую мысль он повторил и в отчете об итогах экспедиции, поданном на высочайшее имя. Тот факт, что Чита не была разгромлена в пух и прах, барон называл крупной ошибкой, подобной той, «…которую сделали при подавлении революции в Красноярске, и я, — докладывал генерал императору, — совершенно разделяю мнение генерала Сухотина, сожалевшего, что Красноярск сдался без боя. Если генерал Сухотин и не расправился сурово с мятежниками, то это объясняется отсутствием у него достаточной вооруженной силы, чего никак нельзя сказать про генерала Ренненкампфа, подошедшего к Чите с целой стрелковой дивизией, 2 гаубицами, 2 горными орудиями и сотней казаков. Я нахожу, что для пользы дела необходимо было разгромить Читу, а не вступать со всякими союзами и комитетами в дипломатические переговоры. Разгром Читы послужил бы прекрасным уроком всем этим революционным обществам и надолго отнял бы у них охоту устраивать революции. Бескровное же покорение взбунтовавшихся городов не производит никакого впечатления»¹⁴³. Нетрудно представить, что сталось бы с Москвой, если бы ее усмирением руководил не вице-адмирал Ф. В. Дубасов, а генерал-лейтенант барон А. Н. Меллер-Закомельский!