Витте

Ранним утром 17 декабря артиллерия гренадерского корпуса выехала на боевые позиции и открыла шквальный огонь по Пресне. При обстреле из легких орудий снаряды легли в вал, окружавший пресненские фабрики, и никакого ущерба им не причинили. Артиллеристы направились было в казармы, но по приказу Г. К. Штакельберга в час дня были возвращены на позиции примерно в одной версте от Николаевских казарм. К двум легким батареям добавилась батарея пушек более крупного калибра Второй гренадерской генерал-фельдмаршала графа Брюса артиллерийской бригады. В 1 час 30 минут пополудни по приказу, полученному из штаба Московского военного округа, канонада была возобновлена. Стрельба батареями по стенам и крышам фабрик велась ровно час. После окончания стрельбы пушки были оставлены на позиции и одна батарея продолжала вести огонь по людям, перебегавшим из одного здания в другое. За час непрерывной пальбы только после полудня 17 декабря тремя батареями было выпущено 400 снарядов, в том числе 80 батарейных гранат.

Густой дым заклубился над городом. Фабрика Шмита была полностью разрушена и сожжена утренней стрельбой четырех орудий Семеновского полка. Помимо фабрики были сожжены еще три дома у Горбатого моста. Загорелись склады лакокрасочной фабрики Мамонтова и прилегавшие деревянные постройки. Горели дома у Зоологического сада, у Пресненской заставы и в других местах. Действиями артиллерии были повреждены фабричные здания Трехгорки, «спальни» и столовая рабочих. Все было кончено — вечером того же дня под прикрытием темноты дружинники малыми группами стали покидать блокированную Пресню.

Московский генерал-губернатор устроил подчиненным разнос: так ли необходимо было использовать крупные калибры артиллерии? Ведь главная задача, поставленная войскам, состояла в изъятии оружия и арестах участников мятежа, а вовсе не в акциях массового устрашения вроде той, что была устроена 17 декабря. Начальник артиллерии гренадерского корпуса в рапорте от 28 декабря 1905 года отвел все предъявленные ему адмиралом упреки. «Намерение генерал-губернатора щадить здания, — оправдывался артиллерийский начальник, — было совершенно неизвестно и, очевидно, шло вразрез с отданными штабом округа распоряжениями — действовать с тыла на фабрики целым отрядом артиллерии, с батарейными орудиями включительно. Отдача этого распоряжения, очевидно, известного и генерал-губернатору, само по себе, уничтожает предъявленное им обвинение в излишнем разрушении зданий артиллерией. Штабу округа должно было быть известно, что с занятой артиллерией позиции, при прицеле в 18–20 линий, одна только внутренность мануфактуры и находящиеся там люди для артиллерийского поражения недоступны: видны крыши и стены, по которым и будет наводка орудий и которые при действии батарейных орудий, что должно было быть известно штабу, неминуемо подвергнутся частичному разрушению и легко возможному пожару»¹¹⁸.

Хозяин Трехгорной мануфактуры, Николай Иванович Прохоров, в те страшные дни находился у себя дома неподалеку от фабрики. 18 декабря в 4 часа утра он передал рабочим предложение генерал-губернатора о сдаче, в противном случае, сказал он, все фабричные здания будут снесены снарядами до самого основания. По воспоминаниям участника событий, рабочего М. Краснова, фабрикант предложил вывесить белые флаги и направить к Дубасову делегацию с обещанием, что стрельбы по войскам из зданий мануфактуры более не будет. Черновик прошения Н. И. Прохоров написал собственноручно. Вручая его делегатам, рассказал рабочий, хозяин предупредил, «…что к Мину идти — нужно рисковать жизнью, и тут же добавил, что все убитые отцы в этом восстании и семейства их будут им чтимы и обеспечены»¹¹⁹. Командир лейб-гвардейцев Г. А. Мин сдачу на капитуляцию отверг, потребовав выдать все оружие и всех зачинщиков мятежа. Прохоровские рабочие ему заявили, что они все равно виноваты в случившемся и что оружия у них нет.

18 декабря полковник Г. А. Мин получил очередное предписание начальника штаба Московского военного округа: прочесать Пресню, «…чтобы убедиться, что сопротивления не оказывают… Если будет оказано вооруженное сопротивление, то истреблять всех, не арестовывая никого»¹²⁰. 19 декабря от великой княгини Елизаветы Федоровны, вдовы убитого Иваном Каляевым великого князя Сергея Александровича, московский генерал-губернатор получил крестик и благословение на ратные труды. В тот же день тремя колоннами 11 рот пехоты из состава Семеновского и Ладожского полков под командованием полковника Г. А. Мина вошли на Пресню и без сопротивления заняли уже оставленные немногочисленными дружинниками Даниловский сахарорафинадный завод, лакокрасочную фабрику Н. И. Мамонтова и Трехгорную мануфактуру. На зданиях Трехгорки в знак победы были вывешены национальные флаги. Начались поиски спрятанного оружия (каждому нашедшему револьвер обещалась премия в три рубля) и акции устрашения: казни и избиения. 17 человек были расстреляны по приказу Г. А. Мина прямо на фабричном дворе Трехгорки.