Витражи

– Братцы, а ведь он меня пользовал этой осенью! – завопил вдруг невзрачного вида человечек в меховой фуфайке, со всклоченными, непонятного цвета волосами и блеклыми голубыми глазами. Калеван пригляделся. И верно. Это же портной Цефик, живший за два дома от него. Осенью он действительно лечил его от страшных чирьев, окидавших беднягу на почве неопрятности и страсти к бутылке. Тогда Цефик был тих, смотрел с собачьей преданностью, порывался целовать руки. Калеван даже не взял платы – пожалел семью, едва сводившую концы с концами после запоя портного. Сейчас Цефик был пьян и болезненно возбужден. Он беспорядочно жестикулировал и все время порывался влезть на стол.

– И ведь денег взять не захотел! – вдруг вспомнил Цефик, и глаза его испуганно округлились.

– Ты сколько же лет у меня украл, душегуб?! – завизжал он, бросаясь к Калевану с кулаками. Толпа сочувственно загудела. И Калеван понял, что так просто ему отсюда не уйти. Или он утихомирит эту… этих людей, или его просто разорвут на клочки.

– Эй, вы! Да, вы все! Вы что, решили устроить драку? У МЕНЯ? Заткни пасть, Цефик, пока я не выкинул тебя отсюда. Вы этого хотите? – Глоско выпрямился во весь рост за своей стойкой, упер огромные кулаки в бока. Монолитная толпа, внезапно ощутившая себя состоящей из отдельных людей, неохотно, огрызаясь, садилась на свои места, глядя на Глоско со смесью страха и уважения – коктейлем, способным отрезвить самые буйные головы. Глоско мог одним ударом свалить быка и запросто гнул королевские талеры двумя пальцами. Но Цефик, совершенно потерявший голову от страха и выпивки, уже не мог остановиться. Он подскочил к Глоско и, глядя на него снизу вверх, заверещал:

– А он тебе что, брат, а, капитан Глоско? Ты что, с ним заодно? А, капитан Глоско? Может, он и тебе пару – другую годочков подкинул?

Народ глухим ворчанием поддержал его. Гигант окинул их внимательным взглядом. Он не был бы капитаном, если бы не умел трезво оценивать последствия своих поступков. Сейчас в его харчевне назревал бунт. Можно было бы, конечно, одним ударом вколотить плюгавого заморыша в доски пола, но многие капитаны после этого исполняли последний танец на рее, а их добрые матросы уходили на вольные хлеба, подняв черный флаг. Поэтому на этот раз Цефик остался цел и невредим. Глоско откашлялся, собираясь с мыслями. Калеван все еще стоял, не смея пошевелиться. Он чувствовал, что, если он попробует ускользнуть, вся свора с воем кинется за ним. Использовать же на живых людях боевое волшебство ему претило. Он верил Глоско и решил обождать. Тем временем Глоско вышел из-за своей стойки и заложил ручищи в карманы фартука. Цефик испуганно отпрянул и плюхнулся на ближайшую скамью.

– Я что-то не понимаю, – громогласно начал Глоско. Он не повышал голоса, но человек, простоявший двадцать лет за штурвалом, не может говорить тихо. – Многих из вас я знаю долгие годы, и что же я вижу? Что я вижу, Бенс?

– А что? – с вызовом ответил названный Бенсом широкоплечий рябой детина с рыжей густой шевелюрой.

– Скажи мне, Бенс, кто не дал команде «Сокола» сожрать друг друга, когда корабль сбился с курса и целый месяц мотался у Гиблых льдов? Это был ты, Бенс. – Народ одобрительно зашумел.

– А ты, Сенж? – Глоско не делал пауз. Он завладел инициативой и не желал ее упускать. – Вспомни, я сам видел, как ты отказался от своей доли в улове Гнилого Зуба, потому что он ловил не на своем участке. Сколько ты потерял тогда, пятьдесят талеров?

– Восемьдесят, Глоско, восемьдесят! – ответил улыбчивый крепыш с широкой бородой лопатой. – Но мы не понимаем, к чему ты клонишь.

– Я клоню? Я говорю прямо. Я не узнаю вас. Все вы честные, добрые парни. – Народ загудел, застучал кружками по столам. О Цефике, да и о Калеване, уже никто и не вспоминал. – Вы все, как вот Бенс и Сенж, хотите, чтоб все было по закону. А почему? А потому, что сегодня вы защищаете закон, а завтра закон защищает вас – вот почему!

– Это верно! Это ты в самую точку, Глоско! Это уж точно! – загомонили вокруг.

– И что же я вижу сейчас? Вы бросаетесь на этого малого, чтоб, прости господи, разорвать его на кусочки? А кто из вас подумал, а вдруг все это чепуха? Или не чепуха, но наш-то волшебник тут не при чем?

– Да что ж ты такое говоришь, капитан Глоско? – вдруг заверещал вновь Цефик. – Я же говорю, он меня лечил, а денег не взял!

Но настроение в харчевне уже переменилось. В ответ раздался хохот.

– Нужна ему твоя жизнь, у тебя ж и месяца трезвого не наберется!

– А я, братва, так скажу: брехня все это, чтоб у Цефика деньги были!

Калеван тихонько, бочком подобрался к стойке. Он по-прежнему чувствовал враждебность, хотя и поутихшую, но не мог уйти, не узнав, что послужило ее причиной.

– Капитан Глоско, видит бог, я ничего не понимаю. Что происходит? Какие годы, о чем они?