Витенька

Алексей Николаевич пробыл, как и обещал, пять дней у матери. За это время он помог с небольшим ремонтом по дому, перевесил покосившуюся дверь в хлеву, вкопал новые столбы для забора, срубил старую больную яблоню в огороде и наколол дров в поленницу. На машине они съездили в село Поликарпово, зашли там в церковь на службу и в тот самый магазин, купить продуктов. Потом съездили в несколько окрестных деревень, побывать у родственников и старых знакомых. Алексей даже съездил разок порыбачить на речку, что текла в пятидесяти километрах от деревни. А вечерами они сидели дома, возле теплой печки, разговаривали, вспоминали былые годы. Раза два заходил на огонек старик Григорий. Так же приходили повидаться пару раз местные старушки, подруги Варвары Федоровны. Время пролетело быстро, и вот, накануне отъезда Алексея, уже вечером, они собирались ложиться. Алексей спал на диване в комнате, а Варвара Федоровна, как обычно, в спальне. Спальня и комната были близко, их разделяла лишь тонкая деревянная перегородка. Изба вообще была не очень большой, как и все подобные старые крестьянские избы. Алексей Николаевич разделся, лег на диван и укрылся одеялом. Завтра с утра ему надо было ехать домой. Варвара Федоровна уже лежала на своей кровати за перегородкой.

— Леша, — сказала она.

— Да, мама?

— Не спишь еще?

— Нет.

— Я тоже не сплю… Эх, завтра уж уезжаешь.

— Да… Надо возвращаться. Работа…

— Я знаю, Леша. Ты у меня молодец, работящий. Без дела сидеть не любил никогда. В отца весь, он тоже первый работник в колхозе был. Умер только рано… А так все его хвалили, председатель всегда ставил в пример. Когда мы с ним поженились, так все колхозные девки мне завидовали, — она улыбнулась в темноте. — И жили мы хорошо, дружно. Работали в колхозе вместе, и дома хозяйство большое было. Одни мы были, тяжело было справляться, — она вздохнула. — Родители-то у нас у обоих на войне погибли. Его и мой отцы воевать ушли, там их и убили в самом начале войны. Мать Коли умерла в блокаду в Ленинграде, а его с братьями отправила сюда, подальше. А моя-то мама попала в оккупацию, в Германию их угнали на работы, так там и пропала. А детей немцы не тронули, нас потом и вывезли сюда. Но жили мы с отцом хорошо, дружно. Умер только он рано… Я еще молодая была, тридцать четыре года всего. А ему тридцать семь. Ко мне потом ходили мужики, сватались, а я уж не пошла ни за кого… Не спишь?

— Нет, мама, — задумчиво отвечал Алексей, — тебя слушаю.

— Да, так вот, сынок. Ты молодец у меня, вышел в люди, не пьешь как другие тут. Ох, слава Богу, что у тебя все хорошо! У тебя и у Витеньки моего! Только вы у меня и есть на всем свете, — она помолчала, но скоро опять начал. — Леша, скажи мне, я все думаю, все ли хорошо у Вити? Что-то ты мне про него мало рассказываешь, словно чужие вы стали.

— Все хорошо, мама. Все хорошо у него. Но я занят, он тоже занят в институте. Общаемся когда есть время. Но не так часто, может быть…

— Ну и хорошо! И слава Богу! Это главное, что все хорошо у него… А учится он как? Хорошие отметки получает? Он ведь у нас всегда на пятерки учился.

— Хорошо учится, мама, хорошо.

— Ну я так и знала, что хорошо. А не женился он? Невесты-то нет?

— Нет, не женился пока. Учебу закончит, вот тогда… Посмотрим.

— Правильно, пусть учится пока. Молодой еще, успеет. А за такого, как наш Витя, любая девка пойдет. Главное чтобы хорошая была… Ну он с плохой и не свяжется. Он ведь смышленый всегда был мальчик и веселый. Помню, маленький он был когда, ходили мы по грибы, я иду, зазеваюсь, гриба не замечу и сшибу ногой. А он мне говорит, бабушка, ну ты что, в футбол грибами играешь, что ли? — варвара Федоровна тихо засмеялась, — А как-то раз пропала у меня курица, я и там искала, и тут — нигде нету. Уж думала, лиса утащила или собака какая, а Витенька походил по палисаднику, поглядел везде, послушал, потом залез на крышу сарая, заглянул под шифер, руку туда запустил и вытащил курицу. Она глупая туда зачем-то забралась, а назад не вылезти. Вот какой смышленый был!.. Ты не спишь, Леша? — она подождала немного, но сын не отзывался. «Уснул», — Варвара Федоровна повернулась лицом к стене и прикрыла глаза.

На следующий день рано утром Алексей встал, пошел умылся и стал собирать вещи. Варвара Федоровна тоже поднялась и пошла поставить чайник. Они сели к столу. Алексей налил себе чаю и стал пить, Варвара Федоровна придвинула ему свежие, вчера испеченные пирожки.

— Ну вот и уезжаешь, — со вздохом сказала она, — как приедешь, позвони мне, чтобы я не волновалась.

— Хорошо.

— Дома передавай привет всем, Леночке своей передай. И Вите с Полиной, скажи, что я их жду, пусть приезжают скорее.

Алексей Николаевич кивал головой и пил чай.

— Я Витеньке подарки припасла, думала подождать, когда сам приедет, но уж не знаю. Может дам тебе, ты отвезешь?

Алексей пожал плечами.

— Ладно, давай мне, отвезу.

— Хорошо, принесу сейчас.

Она пошла в спальную и принесла оттуда пакет, в котором лежали купленная в магазине рубашка и связанный ею свитер.