Витенька

— Так за тебя и не пошел бы никто, за старого, — усмехнулась Варвара Федоровна.

— А почему же не пошел? Может кто и пошел. То есть пошла. Я еще может, ого! Так-то вот!

Они помолчали, идя по дорожке. Уже темнело, и во многих домах зажигались огни. Григорий Кузьмич опять заговорил:

— А ты, Алексей, в этот раз один приехал?

— Да, один.

— Витенька не смог приехать, занят все учебой. Вот Леша пока один ездит, — сказала Варвара Федоровна.

— Ааа, вот как, — Григорий поглядел на Алексея, потом на Варвару Федоровну, вскинул брови и устремил взгляд себе под ноги, — понятно, понятно.

— А ты как поживаешь, дядя Гриша? — спросил Алексей.

— Я-то? Да ничего вроде. Ревматизьма только замучила.

— А как дети твои, приезжают?

— Дети-то? Приезжают, летом вот были, с внучатами были. Дочь-то развелась, теперь часто бывает. Но все равно, в городе работа. Колхоза-то нет теперь.

Вот они дошли до конца деревни, мимо больших дачных домов, и дальше дорога шла через поле до другой деревни, Медведьево, они повернули и пошли назад к дому Варвары Федоровны. Григорий все шел с ними, он махнул рукой на дома:

— Вот, глянь какие тут дома справные. Сюда у нас дачники ездят. Из города, не помню, правда, из какого…

Он помолчал, потом обратился к Алексею.

— А ты на машине, значит, приехал? А что за машина-то?

— Вот сейчас подойдем и увидишь сам.

— А, ну пойдем, поглядим.

— А много у вас людей тут осталось? — спросил Алексей.

— У нас-то? Да нет, не так много уж. Кто умирает, кто по городам уезжают. Как ты… Человек десять али двенадцать живут вроде.

— Да-да, — закивала Варвара Федоровна, — совсем мало людей осталось. Человек десять и живет. Помнишь, Леша, как раньше было? Когда колхоз работал? Два коровника было, телятник, птицеферма. В каждом доме семья жила, большая, и взрослые были, и детки бегали. Не как сейчас, старики одни. Все хозяйство держали, утром всей семьей на поля шли, а Кузьмич наш каждый день скотину на выпас гнал.

— Помню, мама.

Они подошли к дому, Алексей завел машину и подошел к забору палисадника.

— Ну-ка, дядя Гриша, подсоби, снимем один пролет и я машину загоню.

Они взялись за деревянные дощечки забора, приподняли один пролет, сняли его со скоб, что были прибиты к опорным столбам, и поставили в сторону. Алексей сел в машину, заехал в палисадник и припарковал ее возле сарая. Григорий подошел к машине.

— Да, машину лучше сюда поставить, у нас тут, правда, спокойно, воров нет, один только Валерка Арсентьев когда напьется, так может начать бузить, но на всяк случай… Это что у нас за марка-то?

— Тойота, — сказал Алексей, вынимая из багажника сумки.

— Ааа, Таёёёта, американская, значит! А раньше у тебя вроде другая была, вольва вроде?

— Фольксваген был.

— Ааа, гляди ты! Фальсваген! А я думал вольва… А эта у тебя новая? Поди, дорого взял?

— Да, не дешево. Три миллиона почти.

Григорий присвистнул:

— Три миллиона! Ну хорошо, молодец, что взял, — он поцокал языком, обошел машину, погладив рукой блестящий кузов, постучал кулаком по переднему колесу.

— А надолго ты к нам?

— Дней пять пробуду.

— Ааа, ну это хорошо…

— Сейчас, Григорий Кузьмич, у Леши времени нет, но на Новый год приедет подольше, — сказала Варвара Федоровна.

— Ааа, ну хорошо, раз подольше.

— А еще на Новый год и Витенька с ним приедет. Помнишь моего Витю?

— Витю-то? — Григорий посмотрел на Варвару Федоровну, потом на Алексея Николаевича, пожамкал губами и сказал. — Помню, как не помнить…

Алексей с Григорием поставили забор на место, потом Алексей взял сумки и пошел с матерью в дом, а Григорий остался стоять у крыльца. Зайдя в избу, Алексей поставил сумки возле стола, присел было на стул, но увидел в окно, что старик Григорий все стоит возле дома.

— Так, наверно надо угостить его.

Он достал из одной сумки бутылку коньяка пять звезд. Варвара Федоровна всплеснула руками.

— Что он, стоит вина ждет?! Эх, бесстыжий же мужик! Погоди, я ему самогонки вынесу.

— Не надо, мама. Неловко перед человеком, раз уж приехал к вам, надо угостить. Принеси стопки.

Варвара Федоровна, неодобрительно сетуя, что не надо бы и самогонку на Григория тратить, принесла две стопки. Алексей взял стопки, бутылку и вышел на улицу.

— Ну, дядя Гриша, за встречу! — он протянул ему стопку.

Григорий осклабился:

— Ну давай, за встречу! Будем здравы!

Алексей налил ему и себе коньяка, они чокнулись и выпили.

— Ух! — фыркнул Григорий, занюхивая рукавом фуфайки, — хороша настойка! Это что у нас?

— Коньяк армянский, дядя Гриша.

— Коньяк? Ну хорошо, раз коньяк. Я больше беленькую пью, но это тоже, ух! Так и пробирает.

Он еще постоял немного, увидел, что больше не предлагают, и повернулся уходить.

— Ты еще заходи в гости, дядя Гриша. Вечерком как-нибудь, — сказал ему Алексей с улыбкой.

— Вечерком? Хорошо, спасибо. Зайду может. Ну, пошел я, — и зачем-то добавил, — не поминайте лихом!

Алексей с улыбкой посмотрел ему вслед и пошел в дом.

Глава 4