Vita Nostra. Работа над ошибками

Напяливая шапки на ходу, кутаясь в шарфы, выдыхая облачка пара, на трап вышли пассажиры и потрусили к зданию аэровокзала. Спустились по ступенькам стюардессы. Вышел второй пилот, знакомый Сашке, похожий на Пушкина…

Вышел пожилой человек в черном пальто поверх летной формы. Неторопливо, будто спешить ему было некуда, зашагал по расчищенному от снега мокрому асфальту. Сашка недоуменно перевела взгляд на дверь самолета; по трапу взбежали девушки в желтых светоотражающих жилетах поверх теплых курток, со щетками и пластиковыми пакетами. Дверь закрылась.

Самолет, как королева на примерке, был облеплен наземными слугами — цистерна, грузовая платформа, ассенизатор; грузчики перебрасывали чемоданы, рабочий заземлял борт перед заправкой. Пассажиры покидали аэровокзал. Сашка сидела перед окном, пытаясь понять, что случилось.

Мимо прошли, болтая, стюардессы. Обгоняя их, с телефоном возле уха, пробежал второй пилот. Пожилой человек в пальто не стал выходить, а направился в глубь здания, на территорию, куда посторонним был вход запрещен.

Сашка опомнилась. Уже снаружи, дыша паром, догнала стюардесс:

— Простите. А где Григорьев?

— Он больше не работает на рейсе, — сказала младшая стюардесса, пока старшая раздумывала, стоит ли разговаривать с посторонними.

— А… почему? Что случилось?!

— Он перед нами не отчитывается, — стюардесса пожала плечами. — Может, на повышение пошел. А может, списали…

Коллега посмотрела на нее с явным неодобрением, косо глянула на Сашку и, не задерживаясь больше, пошла к автомобильной стоянке.

х х х

Дверь открылась, когда Сашка потеряла уже надежду. Скрипнуло крыльцо.

— Кто там?

Сашка вздрогнула: голос вовсе не был старческим. Очень похож на голос его сына, только, пожалуй, глубже.

— Меня зовут Александра, — сказала Сашка, на шаг отступив от калитки. — Я знакомая… Ярослава.

Приоткрылась калитка, и Сашка впервые его увидела — высокий, не сгорбленный, но, видимо, усталый, в очках с очень толстыми линзами, совершенно седой. Его клетчатая рубашка была идеально выглажена и даже, кажется, накрахмалена, а брюки со стрелками странно выглядели в сочетании с домашними тапочками. Он был неуловимо, но очень точно похож на Ярослава… вернее, это сын был похож на отца.

— Вам негде переночевать в Торпе? — спросил он, в свою очередь разглядывая Сашку из-за толстых стекол.

— Нет, — она смутилась. — Я здесь живу… в общежитии. Я студентка.

— А-а, — сказал он с непонятной интонацией. — Заходите…

Во дворе лежал снег, и его давно не убирали, только тропинка от калитки была слабо, но протоптана, а под навесом стояла серебристая «Мазда».

— Ярослав… дома?! — Сашка остановилась.

— Нет, его нет, — старик ступал домашними тапочками по снегу, иногда промахиваясь мимо тропинки.

— А где он?! — Сашка не выдержала. — Сегодня у него рейс… должен быть…

— У него изменилось расписание, — старик потопал на крыльце, сбивая снег.

Сашка открыла рот — и закрыла, как рыба.

— Заходите, — он открыл перед ней дверь.

— Мне неловко, — пробормотала Сашка. — Вы из-за меня… босиком в снег… и я только на минутку, только спросить…

— Заходите, — повторил он мягко.

Сашка на секунду задрала голову, будто спрашивая разрешения еще раз сюда войти — у дома. Под крышей нависали сосульки, мелкие, не опасные, похожие на леденцы из детства. Чердачное окошко было занесено снегом почти полностью. Дом, казалось, смотрел на нее благосклонно. Без обиды.

— Я хотела спросить, — она переступила порог, — не случилось ли чего… с ним.

— Он здоров, — старик прошел на середину гостиной, где на пустом обеденном столе помещалась шахматная доска с расставленными фигурами и рядом — большая лупа. — Но, я полагаю, вы с ним расстались…

— Вы знаете, — быстро сказала Сашка, — у нас ведь… ничего и не было. Мы не… ссорились. Просто… есть разные обстоятельства. Я не могу толком объяснить…

Он понимающе кивнул, нащупал спинку стула и осторожно сел, как человек, не очень полагающийся на зрение.

— Неужели он мог оставить вас одного, — вырвалось у Сашки. — Неужели он… больше не бывает в Торпе?!

— Он бывает, — ее собеседник улыбнулся. — И я не один, ко мне приходит очень хорошая помощница по хозяйству, каждый день. А Ярослав очень занят. Именно сейчас у него начинается новая жизнь…

Сашка похолодела: женщина?!

Напольные часы с большим маятником, на которых когда-то лежала белая пилотская фуражка, отсчитывали время затянувшейся паузы.

— Новые маршруты, — снова заговорил старик. — Трансатлантические. Он всегда этого хотел.

Он наблюдал за ней — не как чужой и не как зевака, не с любопытством, а скорее, с сочувствием. Сашка сделала над собой усилие и улыбнулась ему, без радости, но хотя бы с облегчением.

Старик кивнул, будто чем-то удовлетворенный:

— Знаете, я рад за него. И мать его, думаю, тоже бы порадовалась…