Vita Nostra. Работа над ошибками

— …Но вы сами себя утопили, — Физрук небрежно отбросил губку и снова уселся за стол. Подтянул к себе ведомость: — Привыкли быть особенной? Лучшей студенткой, которой все прощается? Не со мной, Самохина, не в моем классе. Я велел вам продемонстрировать, что вы элементарно освоили работу с графическими схемами. Но вы решили отличиться… Хорошо. Вы отличились.

Он снял колпачок с авторучки, чернильной ручки с золотым пером:

— Незачет. У вас еще две попытки.

— Нет, — пролепетала Сашка. — Послушайте, я хочу понять…

Он занес ручку над ведомостью.

— В чем моя ошибка?! — Сашка готова была броситься на него и схватить за руку. — Просто объясните… Что случилось?!

— В чем ошибка, вы мне расскажете на пересдаче, — он аккуратно выставил «двойку» в ведомость. — Придете снова двадцать третьего числа. Готовьтесь.

* * *

Четверокурсники группы «А» стояли в вестибюле у входа в первую аудиторию так плотно, что Сашка должна была пройти сквозь них, будто сквозь строй. Все с первого взгляда поняли, что произошло.

Костя побледнел, его напряженное лицо сделалось каменным. Девушки сочувственно переглянулись, Лиза сказала в пространство:

— Никто не равнее прочих, оказывается. Все огребают, и лучшие студентки тоже…

В ее голосе не было сарказма, только усталость и злость.

Сашка пошла сквозь расступающуюся перед ней небольшую толпу, в которую затесались и студенты группы «Б», и пятикурсники. У нее было четкое ощущение, что происходящее она видит во сне, что это обычный кошмар студента во время сессии, скоро она проснется, и пора будет идти на зачет.

Костя догнал ее и заступил дорогу:

— Не паникуй. Еще две попытки! Собраться и пересдать!

Заговорив с ней при всех, он не просто нарушил запрет Физрука — он нарушил демонстративно. Или после ее провала запрет потерял силу? Костя что-то еще говорил, его слова казались Сашке цветными мыльными пузырями, зависавшими в воздухе и таявшими у нее перед лицом.

Она нахмурилась, пытаясь понять; да, Костя был потрясен и сочувствовал ей. Он простил ее грубость и несправедливость. Он боялся за нее — но и другое чувство, не менее сильное, совершенно человеческое, лежало будто противовесом на чаше весов: Костя радовался. Ревнивец радуется, когда объекту ревности грозит беда.

Сашка обернулась, переводя взгляд с одного лица на другое — Андрей, Денис, Аня, Юля, Оксана из группы «Б»; однокурсники знают о ее частной жизни всё, знают все, и Костя тоже. Все до одного сейчас понимают, что расплачиваться за Сашкин «неуд» придется Ярославу.

— Еще две попытки, — повторил Костя, как заклинание, и Сашка поняла, что ненавидит его. Шагнула вперед, будто слепая…

— Стой! — кто-то вцепился ей в плечи и дернул назад. Обернувшись, Сашка увидела прямо перед своим лицом холодные, яростные глаза Лизы. Та встряхнула Сашку за плечи — тоже нарушая приказ Физрука, а ведь ей уже доставалось:

— Не вздумай раскиснуть, ты!

Лиза не умела сочувствовать, она и прежде-то не очень умела, зато талантливо злилась и презирала Сашку — за несоответствие Лизиным ожиданиям. И еще хотела подстегнуть, мотивировать:

— У нас бывало и похуже! У нас — всех — было хуже! Подбери сопли!

Сашка вовсе не распускала никаких соплей. Наоборот. Ненависть, направленная на Костю, удесятерилась и готова была выплеснуться на весь курс — они-то сдали зачет?! Пусть идут и празднуют. Пусть злорадствуют. Самохиной, которой вечно доставались поблажки, на этот раз ничего не обломилось — разве это не повод повеселиться?!

Их лица размазались у нее перед глазами. И сквозь эту дымку она увидела еще одно лицо — у них за спинами, в отдалении. Фарит Коженников стоял у входной двери, напротив будки вахтера, просматривая что-то в своем телефоне, как если бы происходящее его не касалось.

* * *

На улице ее ярость растворилась за долю секунды — Сашка будто протрезвела. Посмотрела на себя со стороны и поняла, что ужасно несправедлива к однокурсникам. Никто из них не заслужил не то что ненависти — ни малейшего упрека. Даже Костя. Особенно Костя.

Черный внедорожник стоял у входа в пиццерию. Чтобы дойти до машины, всего-то надо было пересечь улицу Сакко и Ванцетти. Очень короткий путь, а ведь Сашке надо собраться. Надо выстроить стратегию. Ярослав где-то там болтается между континентами, под ним — многие километры и холодный океан…

— Фарит, у меня к тебе серьезный разговор, — она впервые в истории их отношений обратилась к нему на «ты». Легко и непринужденно, желая напомнить о его собственных словах: «Между мной и тобой гораздо больше общего, чем между любым из нас — и теми, кого ты привыкла считать людьми».

Он распахнул перед ней дверцу машины:

— Удачное совпадение, у меня тоже к тебе серьезный разговор…

Одной фразой, небрежной интонацией он аккуратно напомнил ей, кто здесь чей куратор. Сашка съежилась, но заставила себя расслабиться, выдержала паузу и только потом заговорила:

— Мы оба хотим, чтобы я сдала этот зачет. И дошла до диплома.

Сашка сознательно использовала оборот «мы оба», и он услышал, конечно. Ухмыльнулся, забираясь в машину: