Вишни для Марии

«Это, наверное, Костя! Решил вернуться… Но я же отняла у него ключи?» Еще одна мысль мелькнула – о Федоре, но тут же угасла, так и не успев разгореться. У Федора там, в его доме, – невеста, да и не стал бы он так красться… Захотел бы поговорить – пришел бы, да, все возможно, но постучал бы в дверь.

Снова скрип половицы. У Марии уже не осталось никаких сомнений в том, что кто-то осторожно передвигается рядом. И тут новая мысль озарила ее. Деньги. Вчера она получила деньги – довольно крупную сумму, которая давала ей возможность прожить несколько месяцев, хотя бы до следующей весны. Деньги эти пока еще находились в доме.

От ужаса, от ощущения безнадежности Мария окаменела. «Ну вот и все. А на что ты надеялась? Ты неудачница. Ты никому не нужна. У тебя все отняли. У тебя и последние деньги тоже сейчас отнимут. Ты нелюбима этим миром, этой жизнью. Тебя ведь даже родная мать не приняла! Даже земля, по которой ты ходишь, кидает в тебя камнями…»

Мария, стараясь сдержать дыхание, тихо вылезла из постели. Нашарила на стене выключатель, резко нажала на него.

В первое мгновение, когда свет только вспыхнул, а глаза еще не успели привыкнуть к нему, Мария увидела темный силуэт у входа. Там стоял человек.

И в следующее мгновение она уже поняла, кто это. Узнала его. Тот самый попрошайка, что ходил у них по Дербенево. Не старый еще мужик с малиновым от пьянства лицом и черными ручищами. Тот самый, которому она когда-то посоветовала идти работать. Сейчас этот человек держал в руке нож.

Как ни странно, страх у Марии куда-то пропал, когда она увидела этот нож. Молодая женщина вцепилась в спинку стула, который находился рядом, и произнесла спокойным голосом:

– Не двигайся. Еще шаг – и я кину этим стулом в окно. Разобьется стекло. Будет грохот и звон. Мои соседки напротив услышат и прибегут.

– Не прибегут, – хрипло ответил мужик, распространяя вокруг себя запах старого перегара.

– Прибегут. Им до всего дело есть.

– Не успеют. Слышь, ты… Харе мне зубы заговаривать, бабло гони! – Он угрожающе взмахнул ножом.

– У меня нет денег.

– Да ланн гнать… Я в курсе.

– Выследил, значит. Вынюхал. А я не отдам тебе денег, – с нарастающей яростью говорила Мария. – Еще шаг – и я стулом кидаю в окно, – повторила она.

– Не придет никто.

– А если придет?

– Не успеют. Я тебя ножиком почикаю.

– Меня почикаешь, потом соседок, которые прибегут? Столько людей тебе придется зарезать, такой грех на душу не боишься взять? А ведь тебя потом искать будут, дядя. О таких убийствах, со множеством жертв, на всю страну рассказывают в новостях, убийц всем миром ищут.

Мария говорила с азартом, с ненавистью к этому типу. Она понимала, что идет по лезвию бритвы, но молча и безропотно сдаться не могла уже.

– Ты ведь не думаешь, что я совсем уж дура? Я деньги спрятала, и очень хорошо спрятала. Очень хорошо. Их тебе долго искать придется. Может, до рассвета. А когда рассветет, люди уже пойдут, от дороги окна в моем доме выбитые увидят. А соседок молочница точно пойдет проведать, она к их домам каждый день молоко приносит… Ты ведь стольких людей убьешь, дурак, и все зазря.

– Сама дура… – огрызнулся мужик. Глаза его забегали, он явно поддался логике Марии. – Я вот что… я тя пытать буду. Сама скажешь, где деньги!

– Ну, если ты хоть шаг сделаешь сейчас, я стулом в окно кину… – опять напомнила она.

– Да не почешется даж никто, на крики-то твои! Блин, в третий раз по кругу идем! Я тя пытать буду сразу!

– А я кричать буду. Ты знаешь, как я кричать умею? Тогда уж точно вся деревня сюда сбежится.

– А я те рот завяжу, вот! – с ненавистью, дрожа, выпалил мужик. – Сучка какая… Угрожает мне еще!

– Как же я скажу тебе, где деньги спрятала, если ты мне рот завяжешь?

– Сучка какая! – взвизгнул тот, уже вне себя. – Да что ж ты надо мной издеваешься…

– А ты думал, я испугаюсь? Ножика в твоих руках испугаюсь? Вот так просто все деньги тебе отдам? Нет, милый. Я смерти не боюсь. Совсем не боюсь. У меня сейчас такая жизнь складывается, что мне, может, самой умереть хочется. Я твоему приходу, ты не поверишь… рада даже. Ну, убей меня. Зарежь. Только сразу, быстро. Прямо в сердце.

– И зарежу.

– И где деньги – не узнаешь?

– Да что ж ты издеваться вздумала над человеком! – взревел мужик и топнул ногой.

– А ты зарежь меня… – наступала Мария, забыв и про стул, и про свое обещание разбить окно. Босая, в одной ночной рубашке, она уже шла на непрошеного гостя и чувствовала, как губы ее кривит улыбка.

* * *

Свет в Ташиной комнате горел до поздней ночи. Таша работала, стараясь как можно скорее закончить свой сценарий, и Федор ходил мимо ее двери на цыпочках, боялся потревожить невесту, отвлечь ее.