Вишневый сад. 100 лет спустя

А, ты назад идешь? (Хватает палку, поставленную около двери Фирсом.) Иди… Иди… Иди, я тебе покажу… А, ты идешь? Идешь? Так вот же тебе… (Замахивается.)

В это время входит Лопахин. Варя по инерции бьет Лопахина.

Лопахин. Ёптыть! Больно! И за что?

Варя (сердито и насмешливо). Виновата! Промазала.

Лопахин. Ничего-с. Покорно благодарю за это садо-мазо, строгая госпожа.

Варя. Не стоит благодарности. (Отходит, потом оглядывается и спрашивает мягко.) Я вас не ушибла?

Лопахин. Нет, ничего. Шишка уже вскочила огромадная, но не на лбу, ха-ха, каламбур!

Голоса в зале: «Лопахин приехал! Ермолай Алексеич!»

Пищик. Видом видать, слыхом слыхать… (Целуется с Лопахиным.) Коньячком от тебя тянет хорошим, не иначе как Мартель Икс-О, милый мой, душа моя. А мы тут тоже веселимся.

Входит Любовь Андреевна .

Любовь Андреевна. Это вы, Ермолай Алексеич? Отчего так долго? Где Леонид?

Лопахин. Леонид Андреич со мной приехал, он идет…

Любовь Андреевна (волнуясь). Ну что? Были торги? Говорите же!

Лопахин (сконфуженно, боясь обнаружить свою радость). Торги кончились в четыре и мы заехали в Барвиху, в Дрим Хаус, потом водитель поехал на заправку, а Рублёвку на три часа перекрыли, пришлось ждать до половины десятого. (Тяжело вздохнув.) Уф! У меня голова кружится… и мутит… мешали на радостях брют с абсентом, коньяк с текилой и запивали мохиткой.

Входит Гаев , в правой руке у него покупки, левой он утирает слезы.

Любовь Андреевна. Леня, что? Леня, ну? (Нетерпеливо, со слезами.) Скорей же, бога ради… Ты чего рыдаешь? Кокаин попался несвежий?

Гаев (ничего ей не отвечает, только машет рукой Фирсу, плача). Вот возьми… Тут анчоусы, селёдка исландская, устрицы фин де клер… Я сегодня ничего не ел… Столько я выстрадал! И ещё у меня понос, просто дристогон.

Дверь в бильярдную открыта; слышен стук шаров и голос Яши: «Ставлю семь грамм против твоих восемнадцати!» У Гаева меняется выражение, он уже не плачет.

Устал я ужасно. Фирс, неси переодеться, а я пока к молокососам, эй, там, Яша может положить кий, он ему больше не понадобится… (Идёт в бильярдную, за ним семенит Фирс.)

Пищик. Что на торгах? Доложи обстановку!

Любовь Андреевна. Продан вишневый сад?

Лопахин. Ясный пень.

Любовь Андреевна. Кто купил?

Лопахин. Я!

Пауза.

Любовь Андреевна угнетена; она упала бы, если бы не стояла возле кресла и стола. Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол, посреди гостиной, и уходит.

Я купил! Хорош юродствовать! У меня крыша едет, говорить не могу… (Смеется.) Подъехали мы, йоптыть, на торги, там уже Дериганов жалом своим водит. У Леонида Андреича была только пятнаха, а Дериганов сверх долга сразу накинул тридцаточку. Вижу, херня такая, я с ним сцепился, объявил сорокет. Он сорок пять. Я пятьдесят пять. Он, значит, по пятёрке надбавляет, я по червонцу… Ну, кончилось. Сверх долга я накинул девяносто, оно и ушло ко мне. Вишневый сад теперь мой! Мой! (Хохочет.) Боже мой, Господи Иисусе Христе, вишневый сад мой! Ну, блин, в натуре, может, я и пьян, может, у меня чердак снесло, и меня глючит… (Топочет ногами.) Не уссыкайтесь надо мной! Если бы папашу моего и дедулю вынуть из гробов, вот бы посмотрели на все эти мутки, как их Ермолай, битый-перебитый, двоечник и второгодник Ермолай, который зимой в рваных кедах бегал, как этот самый Ермолай купил землеотвод, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил землю, где дед и отец были быдлом, охранниками на КПП, где их не пускали даже в кухню. Я что, в натуре глючу? Или мы все тут глючим, а я просто словил белочку… (Поднимает ключи, ласково улыбаясь.) Швырнула, лахудра моя, ключи, типа, я тут больше не хозяйка… (Звенит ключами.) Да насрать уже на вас на всех.

Слышно, как настраивается оркестр.

Эй, лабухи, урежьте “Хаву нагилу”! И “Семь сорок”! Желаю послушать! Приходите посмотреть на техасскую резню бензопилой, в главной роли Ермолай Лопахин! Нарубим вишневых дров, настроим коттеджей, и нашим внуки и правнукам хватит на жизнь и ещё останется… Рабинович, или кто ты там, давай, наяривай!

Играет музыка. Любовь Андреевна опустилась на стул и горько плачет.

(С укором.) Не послушала дельного совета, теперь соплями умываетесь! Ну, нравится-не нравится, терпи, моя красавица! Фарш не провернёшь назад. (Со слезами.) Ной, не ной, всё равно всё это пройдёт, и всё остальное тоже пройдёт.

Пищик (берет его под руку, вполголоса). Рыдает, сейчас заголосит. Пойдем в залу, хряпнем по маленькой, обмоем покупочку. А пусть она одна… Валидол есть, авось, успокоится. Пойдем… (Берет его под руку и уводит в зал.)

Лопахин. Что за вопли видоплясова, дерьмище какое, что это за музыка? Рабинович, блин, играй отчетливо! И пой: хава, нагила хава… (С иронией.) Идет новый босс, владелец этого идиотского вишневого сада! (Толкнул нечаянно столик, едва не опрокинул канделябры.) Плачу за всё! (Уходит с Пищиком.)