Вишнёвая смола

– Какая ты умница! – говорит Серёжка и смеётся. И мы вместе с ним жуём смолу и делимся с прозрачным лысым малышом, и прозрачный лысый малыш тоже жуёт нашу смолу и смеётся вместе с нами. А потом Серёжка достаёт из-под подушки очередное письмо на английском и читает мне. И я понимаю только про «Хэллоу, сан!» – а дальше не понимаю ничего, но мне и не надо понимать, потому что мне так хорошо в этой палате, и солнце просвечивает сквозь неплотные шторы, и после письма я рассказываю Серёжке, что у меня новенького, и что я была в церкви при монастыре и познакомилась там с Даней, и как будет здорово, когда Серёжка вернётся, и я буду приходить к нему каждое утро и даже каждый вечер, если, конечно, никому не буду мешать, потому что у него скоро родится маленький братик или маленькая сестричка. Когда кто-то рождается, все начинают мешать, хотя на самом деле всё как раз наоборот: мешают не те, кто уже есть, а те, кто только родился, мешают тем, кто уже есть. Наконец я решаюсь спросить Серёжку о том, что меня так сейчас тревожит:

– Серёжка, а что у тебя с кровью не так? Она у тебя синяя и не течёт?!

– Примерно так! – смеётся Серёжка, и мне почему-то становится вовсе не так страшно, как можно было бы представить, если ты обнимаешься с человеком, у которого кровь синяя и не течёт!

– У нас с Серёжкой острый лимфобластный лейкоз! – важно говорит прозрачный лысый малыш. И мне даже как-то завидно становится, что малыш такой важный, а мне даже и похвастать нечем, потому что нет у меня ничего такого, что отличало бы меня от других обыкновенных детей.

– А я зато могу ночью сама сходить в летний дворовый туалет! – говорю я малышу.

– Тоже мне! – насмешливо отвечает малыш. – А мне сделали три пересадки костного мозга! И ещё я могу сделать бумажный кораблик из газеты!

Да! Малыш явно уделывает меня по всем направлениям.

– А мне скоро семь! – добиваю я его последним аргументом.

– Малявка! Мне уже было десять! – смеётся малыш. – Хочешь, сделаю тебе бумажный кораблик из газеты? Или пилотку. Пилотку даже легче!

– Давай! – мне очень хочется пилотку из газеты.

Странно, что ему уже было десять. Кажется, что он такой маленький. Но раз он умеет делать пилотки из газеты, то придётся поверить. Пилотка из газеты – это уметь надо! Пилотка из газеты – это куда лучше, чем дурацкая панамка в цветочек! Дядя Коля, когда приходит домой пьяный, всегда приходит в пилотке из газеты. И это выглядит очень лихо! Вот и я вернусь сегодня к бабушке-дедушке в пилотке из газеты, залихватски сдвинутой на затылок. Интересно, зимой дядя Коля тоже приходит пьяный в пилотке из газеты? Я же почти никогда не вижу его зимой. Только летом. Потому что у бабушки-дедушки я живу только летом. А дядя Коля там живёт всё время, ну, если тётя Оля не ругается с дедом и они с дядей Колей не переезжают в свою общагу. Пока прозрачный малыш делает мне пилотку из газеты, Серёжка пишет мне на бумажке английские слова «sun» и «son» и говорит, что у них одинаковая транскрипция. Ну, то есть, что читаются они одинаково. Слова разные – с разными значениями и по разному пишутся, а читаются одинаково – «сан».