VIP значит вампир

Она дружила с Инессой и была на открытии ее самого первого бутика в Милане. Как давно это было… Тогда в моду только-только вошли бикини, и две вампирши осмелились бросить вызов респектабельной публике Итальянской Ривьеры, появившись на пляже в двух крошечных полосках ткани… Был облачный день, народу на пляже было немного, но слухи об их дефиле по берегу моря разнеслись потом по всему курорту. На следующий день на пляже был аншлаг. Но две прекрасные бесстыдницы больше там не появились – еще несколько дней они лечили солнечные ожоги. Солнцезащитных лосьонов тогда еще не было и в помине… Да и изобрел их, кстати говоря, их кровный брат.

С Эльзой они ходили на концерт «Битлз» в сырой и темный подвальчик. Он был полон народу, хотя ливерпульская четверка тогда была известна только в узких кругах меломанов и от всемирной славы их отделял еще целый год. Эльза тогда провела ночь с Ленноном, Беата – с Маккартни. Наутро подруги делились, что давно не пробовали таких изысканных чувств и таких трепетных эмоций. Ребята были обречены на славу. Они с Эльзой были обречены на вечные скитания, вечную жажду и вечную молодость, которая со временем тоже стала тяжким испытанием.

До семидесяти лет Беата не особенно терзалась этими вопросами. Глядя, как стареют ее сверстницы, как теряют форму и уходят со сцены ее прежние соперницы, Беата лишь самодовольно ухмылялась, радовалась своим неизменным 90-60-90 и с еще большим азартом выходила к публике. Сперва были балет и кино, потом – кабаре «Мулен Руж» и шест на площадке стрип-клуба. Ее пластика, отработанная десятилетиями, завораживала мужчин эффективнее любовных приворотов. Ее грация ошеломляла, влюбляла, сводила с ума. Тайна в ее глазах делала Беату еще более привлекательной и желанной. Она с наслаждением купалась в любви мужчин моложе ее на полвека и благодарила вампира, подарившего ей десятилетия юности, чувственности и удовольствия.

Переворот случился, когда Беата узнала о смерти подруги, с которой они вместе начинали покорять сцену театра. В следующие пять лет знакомые ее юности умирали одна за одной. Беата бродила по кладбищам с охапками красных роз, которые в сумерках казались черными, и оставляла нежные бутоны на холодных серых надгробиях. Ее трясло, она чувствовала себя преступницей, обманувшей смерть. Смертельно старой преступницей.

В одну из таких ночей она встретила на кладбище Вацлава, и ее сердце сжалось от боли. Если ей, восьмидесятилетней, возраст причиняет такие страдания, каково вампиру, который старше ее на сотню лет, на тысячи бессонных ночей, на миллионы минут отчаяния? Они проговорили тогда до рассвета. Говорила в основном она, а Вацлав терпеливо и внимательно слушал. Беата выплеснула на своего собеседника все свои страхи, все свои терзания, все сомнения, и по его потухшим глазам она видела, что смогла выразить словами то, что мучило и его уже долгие годы. С первыми лучами солнца пришло облегчение… и радость. Они покинули тихое кладбище держась за руки и, добравшись до ее квартиры, любили друг друга так неистово, как будто впервые в жизни.

Вацлав возродил ее к жизни, и на двадцать лет она забыла о своих сомнениях, вновь окунулась в водоворот развлечений и удовольствий. Меняла любовников, прически, наряды. С интересом следила за тем, как стремительно меняется жизнь вокруг. Как снимаются запреты, как то, что прежде осуждалось, становится нормой жизни, как моральные устои превращаются в предрассудки, а на смену им приходит свобода – порой шокирующая и ужасающая. Беата переживала эти перемены постепенно и успевала привыкнуть к ним, новые веяния не были для нее потрясением. Впрочем, вспоминая себя девятнадцатилетнюю и глядя в зеркало на себя настоящую, она ощущала себя инопланетянкой.