VIP

– Не буду останавливаться на анализе живописного слоя, – начал он. – В наше время хорошо научились старить краски и даже воспроизводить микротрещины. Копировать художественную манеру автора тоже умеют, особенно талантливые живописцы. А тот, кто сделал эту копию, был, повторяю, очень талантлив. Но чего никто не умеет – воспроизвести то, что находится на холсте под верхним слоем краски, наброски углем или карандашом, которые делал автор, работая над картиной. Подлинник Ренуара под инфракрасным излучением обнаруживает множество таких набросков. Вот эти дамы на первом плане. Как известно, это две сестры – Эстель и Жанна, с которыми Ренуар познакомился на Монмартре в ту пору, когда он был никому не известным нищим художником. Наброски карандашом показывают, как долго он искал для них нужные позы. Господин, который танцует, это журналист Поль Лота. Ренуару тоже не сразу удалось передать динамику его движений…

Игорь говорил по-французски, но Панкратов представлял, о чём он говорит, он тоже внимательно читал акт экспертизы. С лица кардинала Ришелье исчезло выражение скепсиса, он слушал с напряженным вниманием.

– В музее есть лаборатория с инфракрасной установкой? – отвлекся Игорь от собственного рассказа.

– Да, месье, у нас прекрасная лаборатория, – заверил искусствовед.

– Почему бы вам не проверить мои слова? Прямо сейчас? Готов держать пари, что на этом холсте вы не обнаружите ни одного наброска. Увидите просто грунт. Голый, как коленка.

– Мы так и сделаем.

– Это еще не всё, – продолжал Игорь. – Чтобы окончательно решить вопрос о подлинности картины, необходимо проверить содержание изотопов цезия и стронция в краске. Такой аппаратуры в вашей лаборатории наверняка нет, но у вас будет время провести эту проверку. Уверен, что все приборы зашкалят. Вы понимаете, что это будет означать?

– Да-да, понимаю, очень хорошо понимаю, – покивал Ришелье. – Пройдемте в мой кабинет, господа.

В просторном кабинете с антикварной мебелью он сразу взялся за телефон. Через некоторое время двое охранников бережно внесли снятую со стены картину.

– Туда, – показал им Ришелье на дверь в другое служебное помещение и сам поспешил за ними, предупредив гостей: – Вам придётся немного поскучать.

– Ну что, пока всё идет по плану, – констатировал Игорь.

Искусствовед вернулся через полчаса. С ним вошел человек лет пятидесяти начальственного вида. Как понял Панкратов, суперинтендант или главный хранитель музея.

– Ну, что? – спросил Игорь искусствоведа.

– Вы правы. Голый, как коленка! Это катастрофа!

– Если этот холст подделка, где же подлинник? – грозно вопросил главный хранитель.

– В багажнике нашей машины, – ответил Игорь. – Сейчас принесу.

– Подлинник Ренуара в багажнике вашей машины?! – поразился кардинал Ришелье. – Да вы знаете, сколько он стоит?!

– Сколько?

– Уменьшенная авторская копия этой картины была продана в 1990 году на аукционе Сотби в Нью-Йорке за семьдесят восемь миллионов долларов! Я не разрешу вам нести её без охраны!

Два охранника поспедовали за Игорем.

– Господа искусствоведы? – обратился главный хранитель к Панкратову по-французски, но он понял.

– Уй, месье, – ответил Панкратов. – Мы полицейские из России.

Тяжелое молчание в кабинете продолжалось до возвращения Игоря. Холст был бережно извлечен из тубуса и развернут на письменном столе.

– Я не могу в это поверить! – вырвалось у Ришелье. – Что это значит, господа?

– Ничего особенного. Мы выполнили приказ нашего руководства, – объяснил Игорь. – В задачи Интерпола входит поиск похищенных художественных ценностей и возвращение их законным владельцам. Что мы и сделали. Вам остаётся дать нам бумагу, что подлинник Ренуара вами получен.

– И всё? – недоверчиво спросил искусствовед.

– А что ещё? – удивился Игорь. – Можете сказать нам мерси.

Дверь из зала распахнулась, под протесты смотрительницы в кабинет влетел встрепанный молодой человек с бейджем «Пресса, Франс-Суар». Увидев на столе картину, торжествующе завопил:

– Значит, это правда? В музее висела подделка?

– Никаких комментариев, – заявил главный хранитель. – Прошу вас уйти.

– Вы не имеете права скрывать от читателей информацию! – запротестовал журналист.

– Охрана, проводите этого господина, – приказал хранитель.

– Я уйду, но завтра вся Франция узнает, что администрация музея Орсе чинит препятствия французской прессе. «Франс-Суар» читают все. У нас свобода слова, её ещё никто не отменил! Вы не разглядели у себя под носом подделку, а сейчас желаете это скрыть? Ничего не получится! Вы станете всеобщим посмешищем, месье. Таким будет мой комментарий. Вы этого хотите?

Главный хранитель этого не хотел, что и выразил безнадежным взмахом руки.

– Так-то лучше! – одобрил журналист. – С прессой не стоит ссориться. У меня нет желания компрометировать администрацию музея. Да, просмотрели подделку, с кем не бывает. Факт, что в лучших экпозициях мира каждая десятая картина подделка. Главное, что музею Орсе возвращён подлинный Ренуар.

– Откуда вы об этом узнали? – спросил кардинал Ришелье.