VIP

– Пока всё.

Деловая часть была закончена, но Николай Николаевич не поспешил уйти и раствориться в толпе, как поступал всегда, определившись с заданием. Панкратов понял, что ему хочется поговорить с человеком, близким по духу. Он и сам с возрастом всё чаще ощущал дефицит общения. Информации было море, она лезла в глаза и в уши из всех щелей, из радио, из газет, из Интернета. А вот обсудить её было не с кем. С женой об этом не поговоришь, сверстника-соседа у него не было, деловым знакомым не до таких разговоров. Комментарии на интернет-сайтах он читал, но желания принять участие в обсуждениях не возникало, слишком много там было словесного мусора и озлобленности.

– Как вам всё это нравится? – спросил Николай Николаевич.

– Что?

– То, что происходит в Москве.

– Не знаю. Что Москва оживилась, скорее нравится, чем не нравится. Но к чему это может привести?

– И я о том же. Вы знаете, что президент подписал закон о митингах?

– Слышал. Триста тысяч рублей штрафа любому участнику митинга – это круто.

– По-моему, власти не понимают, что делают. Эти бессмысленные аресты на улицах за белые ленточки, ОМОН с дубинками. А теперь вот этот закон. У вас нет ощущения, что власти специально нагнетают обстановку?

– Зачем? – не понял Панкратов.

– Спровоцировать беспорядки, жестко их подавить, а потом закручивать гайки.

– Закручивать гайки можно и без этого. Пока держатся такие цены на нефть, власти могут делать что угодно. А вот если они рухнут до сорока долларов за бочку, как четыре года назад, тогда мы и проснёмся в другой стране. К чему нам, впрочем, не привыкать.

– Не хотелось бы до этого дожить, – вздохнул Николай Николаевич.

– Можем и дожить, – успокоил его Панкратов. – Какие наши годы!

Они молча пожали друг другу руки и разошлись.

Николай Николаевич позвонил через день в половине первого ночи.

– Зафиксирован разговор, который может вас заинтересовать. Звонок из Парижа. Прокрутить запись?

– Давайте.

« – Добрый вечер, Илья Иосифович, вы меня узнали? – прозвучал на пленке женский голос. – Извините, что беспокою так поздно. Но происходит что-то непонятное, и это меня очень тревожит.

– Очень хорошо, что вы позвонили, – ответил Захаров. – Есть важные новости.

– Какие?

– Не по телефону. Нужно встретиться. Я смогу прилететь в Париж завтра вечерним рейсом…»

– Вы поняли, с кем разговаривал адвокат? – спросил Николай Николаевич.

– Да, понял.

Он разговаривал с Ириной Керженцевой.

VI

Парижский рейс должен был вылететь из Шереметьево в 18.15, но задержался на десять минут. Как понял адвокат Захаров, ждали двух опаздывающих пассажиров. Когда они заняли свои места, аэродромные службы отогнали трап, самолёт двинулся на взлётную полосу. Захаров слегка удивился. Эти двое не были похожи на VIP-персон, из-за которых задерживают вылет аэробуса. Оба в одинаковых серых плащах, с одинаковыми кейсами в руках, с невыразительными незапоминающимися лицами. Скорее всего, бизнесмены средней руки, как и многие пассажиры в салоне эконом-класса, сидевшие вперемешку с туристами. Они были незнакомы, заняли разные кресла и за все четыре часа полета ни разу не подошли друг к другу. Но это странность не задержала внимания адвоката, ему было о чём подумать.

Причиной, по которой Захаров бросил все дела и срочно вылетел в Париж, был разговор с советником президента московской фирмы «Союз» Файнбергом и его настоятельная просьба связаться с Ириной Керженцевой и передать ей предложение фирмы. Строго говоря, такое посредничество в обязанности Захарова не входило и даже больше того – могло быть расценено адвокатским сообществом как серьезное нарушение профессиональной этики. Адвокат обязан отстаивать интересы подзащитной всеми законными способами, а её имущественные дела его не касаются, это юрисдикция арбитража. Но фирма, которую представлял Файнберг, была очень влиятельной, за ней стояли фигуры, приближенные к власти. Отказ Захарова от сотрудничества мог иметь далеко идущие последствия. Юридическая фирма «Захаров и сын» потому и пользовалась доверием VIP-клиентов, что рассчитывала на поддержку серьезных людей, слово которых было решающим для всех судебных инстанций. Если станет известно, что она лишилась этой поддержки, а об этом сразу станет известно, дела фирмы быстро пойдут под гору.

И всё же в начале разговора с Файнбергом Захаров твёрдо решил отклонить его предложение и думал о том, как сделать это в мягкой форме. Когда же услышал об условиях, которые он должен передать своей подзащитной, сразу понял, что уклониться от этого неприятного дела ему не удастся. И уклоняться не следует. Если бы Ирина приняла эти условия, ему самому это было бы очень выгодно. Её дело благополучно завершится, а он получит серьезный гонорар. Но условия были такими, что у Захарова не было никакой уверенности, что Ирина на них пойдёт.

– Такие предложения бессмысленно обсуждать по телефону, – сказал он Файнбергу. – Это значит наверняка получить отказ. Моя подзащитная дама с характером.