Винни-Пух и все-все-все

— Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! — утешил его Кристофер Робин.

— Правда? — спросил Пух. Он заметно утешился. И вдруг он совсем просиял: —Что ни говори, а уже пора обедать, — сказал он. И он пошёл домой обедать.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Глава четвёртая, в которой Иа-Иа теряет хвост, а Пух находит

тарый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке Леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах. Иногда он грустно думал: «Почему?», а иногда: «По какой причине?», а иногда он думал даже так: «Какой же отсюда следует вывод?» И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чём же он, собственно, думает.

Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжёлые шаги Винни-Пуха, Иа очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться.

— Как самочувствие? — по обыкновению, уныло спросил он.

— А как твоё? — спросил Винни-Пух.

Иа покачал головой.

— Не очень как! — сказал он. — Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.

— Ай-ай-ай, — сказал Пух, — очень грустно! Дай-ка я на тебя посмотрю.

Иа-Иа продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни-Пух обошёл вокруг него.

— Ой, что это случилось с твоим хвостом? — спросил он удивлённо.

— А что с ним случилось? — сказал Иа-Иа.

— Его нет!

— Ты не ошибся?

— Хвост или есть, или его нет. По-моему, тут нельзя ошибиться. А твоего хвоста нет.

— А что же тогда там есть?

— Ничего.

— Ну-ка, посмотрим, — сказал Иа-Иа.

И он медленно повернулся к тому месту, где недавно был его хвост; затем, заметив, что ему никак не удаётся его догнать, он стал поворачиваться в обратную сторону, пока не вернулся туда, откуда начал, а тогда он опустил голову и посмотрел снизу и наконец сказал, глубоко и печально вздыхая:

— Кажется, ты прав.

— Конечно, я прав, — сказал Пух.

— Это вполне естественно, — грустно сказал Иа-Иа. — Теперь всё понятно. Удивляться не приходится.

— Ты, наверно, его где-нибудь позабыл, — сказал Винни-Пух.

— Наверно, его кто-нибудь утащил… — сказал Иа-Иа. — Чего от них ждать! — добавил он после большой паузы.

Пух чувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделать что-нибудь полезное.

— Иа-Иа, — торжественно произнёс он, — я, Винни-Пух, обещаю тебе найти твой хвост.

— Спасибо, Пух, — сказал Иа. — Ты настоящий друг. Не то что некоторые!

И Винни-Пух отправился на поиски хвоста.

Он вышел в путь чудесным весенним утром. Маленькие прозрачные облачка весело играли на синем небе. Они то набегали на солнышко, словно хотели его закрыть, то поскорее убегали, чтобы дать и другим побаловаться.

А солнце весело светило, не обращая на них никакого внимания, и сосна, которая носила свои иголки круглый год не снимая, казалась старой и обтрёпанной рядом с берёзками, надевшими новые зелёные кружева. Винни шагал мимо сосен и ёлок, шагал по склонам, заросшим можжевельником и репейником, шагал по крутым берегам ручьёв и речек, шагал среди груды камней и снова среди зарослей, и вот наконец, усталый и голодный, он вошёл в Дремучий Лес, потому что именно там, в Дремучем Лесу, жила Сова.

«А если кто-нибудь что-нибудь о чём-нибудь знает, — сказал медвежонок про себя, — то это, конечно, Сова. Или я не Винни-Пух, — сказал он. — А я — он, — добавил Винни-Пух. — Значит, всё в порядке!»

Сова жила в великолепном замке «Каштаны». Да, это был не дом, а настоящий замок. Во всяком случае, так казалось медвежонку, потому что на двери замка был и звонок с кнопкой, и колокольчик со шнурком. Под звонком было прибито объявление:

А под колокольчиком другое объявление:

Оба эти объявления написал Кристофер Робин, который один во всём Лесу умел писать. Даже Сова, хотя она была очень-очень умная и умела читать и даже подписывать своё имя — С⠀а⠀в⠀а, и то не сумела бы правильно написать такие трудные слова.

Винни-Пух внимательно прочёл оба объявления, сначала слева направо, а потом — на тот случай, если что-нибудь он пропустил, — справа налево.

Потом, для верности, он нажал кнопку звонка и постучал по ней, а потом он подёргал шнурок колокольчика и крикнул очень громким голосом:

— Сова! Открывай! Пришёл Медведь.

Дверь открылась, и Сова выглянула наружу.

— Здравствуй, Пух, — сказала она. — Какие новости?

— Грустные и ужасные, — сказал Пух, — потому что Иа-Иа, мой старый друг, потерял свой хвост, и он очень убивается о нём. Будь так добра, скажи мне, пожалуйста, как мне его найти?

— Ну, — сказала Сова, — обычная процедура в таких случаях нижеследующая…

— Что значит Бычья Цедура? — сказал Пух. — Ты не забывай, что у меня в голове опилки и длинные слова меня только огорчают.

— Ну, это означает то, что надо сделать.

— Пока она означает это, я не возражаю, — смиренно сказал Пух.

— А сделать нужно следующее: во-первых, сообщи в прессу. Потом…

— Будь здорова, — сказал Пух, подняв лапу. — Так что мы должны сделать с этой… как ты сказала? Ты чихнула, когда собиралась сказать.

— Я не чихала.

— Нет, Сова, ты чихнула.