Виннету – вождь апачей

Я должен был немедленно бежать на помощь, хотя при мне был только нож да два револьвера за поясом. Но разве это оружие против гризли? Гризли состоит в близком родстве с вымершим пещерным медведем и скорее принадлежит первобытным временам, чем нашей эпохе. Его рост достигает девяти футов, и я встречал экземпляры, вес которых равнялся стольким же центнерам. Сила мускулов гризли столь велика, что ему ничего не стоит бежать рысью держа в зубах оленя или буйволенка. Только на очень сильной и выносливой лошади всаднику удается спастись от этого зверя, в других случаях гризли всегда настигает его. Расправа с этим медведем при его громадной силе, абсолютном бесстрашии, неутомимой выносливости считается у индейцев в высшей степени отважным делом.

Итак, я бросился в кусты. Следы вели все дальше, к деревьям. Очевидно, медведь протащил туда буйвола. Оттуда же он пришел и сам, мы не видели его следов, так как они были стерты протащенным по земле телом буйвола.

Наступил жуткий момент. Позади слышны были крики землемеров, бежавших к палаткам за оружием, впереди кричали вестманы, и среди всего этого гама разносился непередаваемый вой, испускаемый жертвой медведя.

Каждый прыжок приближал меня к месту несчастья. Я уже различал голос медведя, вернее это не был голос, ибо именно его отсутствием этот громадный зверь и отличался от других разновидностей медведя: он не ревет, как другие, от боли или гнева, единственный звук, издаваемый им, это своеобразное громкое и прерывистое пыхтенье и фырканье.

Наконец я добежал. Передо мной лежало разодранное на куски тело бизона, справа и слева меня окликали вестманы, проворно укрывшиеся на деревьях и чувствовавшие себя в сравнительной безопасности, так как гризли почти никогда не влезает на деревья. Напротив меня, по ту сторону трупа буйвола, один из вестманов, очевидно, при попытке взобраться на дерево, был настигнут медведем. Обхватив обеими руками ствол, несчастный лежал на нижнем суку, между тем как гризли, став на дыбы, раздирал ему передними лапами бок. Бедняга был обречен на верную смерть. Я, в сущности, не мог помочь ему, и, если бы я убежал, никто не имел бы права упрекнуть меня в этом. Но картина, представившаяся моим глазам, действовала с непреодолимой силой. Я поднял одно из брошенных ружей.

К сожалению, в нем не оказалось зарядов. Тогда я перевернул его, перескочил через тушу буйвола и изо всей силы нанес медведю прикладом удар по голове. Смешно сказать! Ружье разлетелось, точно стекло, на множество осколков, нет, к такому черепу не подступиться и с топором! Но все же я отвлек внимание гризли от его жертвы. Он медленно повернул голову, как бы недоумевая по поводу глупого натиска, и в этом движении сказалось его отличие от хищников кошачьей и собачьей породы, которые сделали бы его, безусловно, гораздо быстрее. Оглядев меня своими маленькими глазками, он, казалось, рассуждал, удовольствоваться ли ему первой жертвой, или же схватить и меня… Эти несколько мгновений спасли мне жизнь, так как за этот срок у меня успела мелькнуть мысль, которая могла принести пользу в сложившейся ситуации. Я выхватил револьвер, вплотную подскочил со спины к медведю, повернувшему ко мне только голову, и четыре раза подряд выпали ему в глаза. Все это случилось с почти невероятной быстротой, затем я отскочил далеко в сторону и стал выжидать, держа наготове охотничий нож.

Если бы я этого не сделал, то поплатился бы жизнью, так как ослепленный хищник оставил вестмана и проворно бросился к тому месту, где я только что находился. Не найдя меня, он принялся, злобно фыркая и бешено ударяя лапами по чему попало, искать своего врага. Точно взбесившись, гризли кувыркался, рыл землю, прыгал во все стороны, далеко простирая лапы, чтобы найти врага, но схватить меня ему не удавалось, так как я, к счастью, хорошо целился, когда стрелял в него. Может быть, запах привел бы его ко мне, но он неистовствовал от ярости, и это мешало ему спокойно следовать своему чутью и инстинкту.

Наконец он отвлекся от меня и обратил внимание на свои раны. Он уселся на задние лапы, а передними принялся, пыхтя и скаля зубы, водить по глазам. Я быстро подскочил к нему и дважды вонзил нож между ребрами медведя. Гризли хотел было схватить меня, но я уже успел улизнуть. Однако в сердце ему я не попал, и он с удвоенной яростью пустился в погоню за мной. Она продолжалась около десяти минут. При этом он потерял много крови и заметно ослабел. Затем он опять приподнялся, чтобы достать лапами до глаз. Это дало мне возможность нанести ему еще два удара подряд, на сей раз более удачных. Медведь грузно опустился на передние лапы, и, в то время как я проворно отскочил в сторону, он пробежал, шатаясь и фыркая, несколько шагов вперед, потом в сторону, затем обратно. Он хотел еще раз подняться на задние лапы, но у него не хватило сил, и он упал. Тщетно стараясь встать на ноги, он несколько раз перекатывался с одного бока на другой, пока, наконец, не вытянулся и не замер.