Виннету - вождь апачей

— Так рассуждают гринхорны. Поверьте, под носом у кайова мы в безопасности, как в Нью-Йорке. Они сюда не придут, а вот мы нанесем им визит. Я обязательно должен поймать этого Сантэра собственными руками, даже если мне придется сразиться с тысячей кайова.

— Что-то вы слишком уж горячи, дорогой Сэм, всегда меня ругаете за опрометчивость, а тут лезете на рожон…

— Что? На рожон? Сэм Хокенс слишком горяч? Хи-хи-хи! Такого мне еще никто не говорил! Сэр, вроде вы не робкого десятка, с одним ножом пошли на медведя, так откуда же ваш страх?

— Это не страх, всего лишь осторожность. Враги слишком близко.

— Близко? Не смешите меня! Да мы подойдем к ним еще ближе, поверьте мне. Подождите, пока совсем стемнеет.

Сэм Хокенс в тот день был не похож на себя. Смерть прекрасной, доброй и милой краснокожей мисс потрясла маленького вестмена, и он жаждал только одного: отомстить. Поскольку Стоун и Паркер поддержали Сэма, мне оставалось подчиниться. Мы стреножили лошадей и стали ждать ночи.

Кайова, по-видимому, ни о чем не подозревали. Они открыто ходили, переговаривались и вообще вели себя так, будто находились в своем собственном, хорошо охраняемом селении.

— Смотрите-ка, похоже, они ни о чем не подозревают, — сказал Сэм.

— Если бы так!

— Сэм Хокенс всегда прав!

— А вот мне кажется — они притворяются.

— Глупости! С какой стати им притворяться?

— Чтобы заманить нас в ловушку.

— Это излишне, мы и без ловушки отправимся к ним.

— Как вы думаете, Сантэр у них?

— Наверняка! Добравшись до их стоянки, он перешел на ту сторону.

— А как вы думаете, он рассказал им о случившемся?

— Что за вопрос? Конечно же, он все им рассказал.

— И значит, он предупредил, что погоня вот-вот нагрянет.

— Все возможно.

— Тогда непонятно, почему они ведут себя так неосторожно.

— Удивляться здесь нечему. Они полагают, что погоня еще далеко, и ожидают нас завтра утром. Как только стемнеет, я прокрадусь к ним и все разузнаю. А потом примем решение, что делать дальше. Я должен схватить этого Сантэра!

— Хорошо, но я тоже пойду.

— Это совсем не обязательно.

— А я считаю, что очень даже обязательно.

— Сэм Хокенс обойдется в разведке без помощников. Я не возьму вас с собой, поскольку вы с вашей неуместной добротой все испортите. Вы наверняка захотите оставить убийцу в живых.

— И не подумаю!

— Да неужели?

— Может, мне и хотелось бы поймать Сантэра и отдать его Виннету, но, как видно, живым он не дастся, поэтому я пущу ему пулю в лоб. Не сомневайтесь!

— А я что говорил? Пулю в лоб! И на этот раз вы хотите освободить негодяя от пыток! Жестокие казни мне тоже не по нутру, но этот мерзавец должен умереть в муках! Мы схватим его и отвезем к Виннету. Но сначала надо выяснить, сколько тут кайова, ибо совершенно ясно, что их гораздо больше, чем мы видим.

Я промолчал, потому что апачи уже начали с подозрением прислушиваться к нашему разговору. Они помнили, как я заступался за Рэттлера, и опасались, что я могу поступить точно так же и с Сантэром. Прекратив разговор, я улегся рядом с конем.

Солнце зашло, наступила темнота. Кайова развели несколько костров, от которых взметались высокие языки пламени. Осторожные краснокожие так никогда не делают, поэтому я получил еще одно подтверждение, что они притворяются. Всем своим поведением они старались убедить, что не подозревают о нашем близком присутствии, и тем самым хотели заставить нас выступить первыми. А сделай мы именно так — прямиком бы угодили в их раскрытые объятия.

Пока я так рассуждал, до меня вдруг долетел подозрительный шорох. Наших за спиной не было, я лежал с самого краю. Прислушался. Звук повторился. Теперь я определил, что это было: кто-то осторожно раздвигал ветки с сухими листьями или колючками — шуршание повторялось равномерно, как бы от одной колючки к другой.

Тут я понял, где находился источник шума. За моей спиной среди деревьев рос колючий куст ежевики. Видимо, в него забрался зверек. Или человек? Следовало проверить. Правда, не было видно ни зги, но ничего другого не оставалось.

Огонь от костров, разведенных кайова на берегу, освещал и нас, разумеется, не очень ярко, но очертания предметов можно было различить. Надо было незаметно подойти к кусту ежевики и выяснить, кто там прячется. Я поднялся и медленно отошел в сторону. Описав круг, вышел к нашей стоянке с противоположной стороны и, оказавшись недалеко от колючих зарослей, пополз к ним, стараясь, чтобы и мои товарищи не заметили меня. Куст, хорошо видимый в свете пламени, был уже совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.

И опять из зарослей, на сей раз не из середины, а сбоку, послышалось шуршание. Я быстро подполз и увидел то, что и ожидал увидеть: из куста, стараясь не шуметь, пытался выбраться индеец. Он двигался медленно и осторожно, отцепляя колючку за колючкой, и только легкий шорох выдавал его присутствие. Я услышал его лишь потому, что лежал очень близко. Индеец почти выбрался из куста, ему оставалось освободить лишь одну руку.