Виннету. Сын вождя

– Значит, вы решили закончить грабеж и для этого заключили союз с кайова? Тот, кто натравливает на нас врагов, погибнет. Вот и еще одна причина лишить вас жизни. Кроме того, когда мы напали на кайова, вы помогали им. Разве это не так?

– Да, это так. Но мы хотели избежать кровопролития.

– Ты хочешь рассмешить нас? Разве ты не следил за нами, когда мы подходили?

– Следил.

– Разве ты не подслушивал, о чем мы говорили?

– Подслушивал.

– Ты всю ночь просидел около нас. Да или нет?

– Да.

– Разве не ты вывел бледнолицых на берег воды, чтобы заманить нас в ловушку, и не ты приказал кайова укрыться в лесу, чтобы напасть на нас позже?

– Это тоже правда, но…

– Молчи! Я требую краткого ответа, а не долгих речей. Кто придумал ловушку?

– Я.

– А вот сейчас ты говоришь правду. Это из-за тебя многие из наших воинов были убиты, ранены и попали в плен. Итак, во всем виноват ты и твои товарищи. Вы все заслужили смерти!

– Но в мои планы входило…

– Молчи! Я не спрашиваю тебя! Великий Добрый Дух послал нам неизвестного спасителя, который помог мне и Виннету уйти на свободу. Мы пробрались к нашим лошадям, взяли тех, что были нам нужны, а остальных оставили пленным. Мы уехали, чтобы привести наших людей и напасть на кайова. Наши воины уже торопились навстречу, они увидели следы кайова и шли по ним. Уже на следующий день я встретил воинов и привел с собой. И снова пролилась кровь. У нас погибли шестнадцать человек, многие ранены. Это еще одна причина для смертного приговора. О пощаде не может быть и речи…

– Не надо нам твоей пощады, мы требуем справедливости! – оборвал вождя Сэм. – Я могу…

– Ты не можешь закрыть свой рот, собака? – в гневе воскликнул Инчу-Чуна. – Говори только тогда, когда тебя спрашивают! Но я больше спрашивать не буду. Раз ты напомнил о справедливости, будет тебе и справедливость! Сейчас спросим свидетеля. Пусть вождь кайова Тангуа возьмет слово. Эти бледнолицые наши друзья?

– Нет, – поспешил заверить Тангуа, на лице которого явно отражалась радость за смертельный поворот в нашей судьбе.

– Они хотели нас спасти?

– Нет! Они натравили меня на вас и подговаривали убить всех апачей, всех до единого!

Хотя я твердо решил молчать, такой наглости выдержать не смог:

– Чудовищная ложь! Жаль, у меня связаны руки, иначе ты бы уже валялся на земле.

– Смердящий койот! – вскричал в ярости Тангуа. – Я убью тебя!

С этими словами он даже замахнулся.

– Бей, если не считаешь подлостью нападать на беззащитных! – С презрением отвернувшись от него, я обратился к Инчу-Чуне: – Вы говорите о допросе и справедливости? Но что это за допрос и справедливость, если нам не дают говорить! Как нам защищаться, если грозят высечь за каждое слово, кроме угодных вам? Инчу-Чуна ведет себя как несправедливый судья, ибо так ставит вопрос, что ответ на него несет нам смерть. А когда мы хотим сказать правду, сказать то, что может нас спасти, нам затыкают рот. Нам не нужна такая справедливость. Начинайте пытки, ведь вы заранее все решили! Мы не порадуем вас стонами и криками.

– Уфф! – донесся до меня чей-то женский голос.

Я узнал сестру Виннету.

– Уфф, уфф, уфф! – завторили многие апачи.

Индейцы всегда уважали и признавали отвагу даже у своих смертельных врагов. Похоже, моя речь вызвала у апачей одобрение.

– Когда я впервые встретил Инчу-Чуну и Виннету, – продолжал я, – в моем сердце проснулось уважение, потому что глаза мои увидели людей отважных и справедливых. Но, видимо, я ошибся. Они не лучше других! Они внемлют словам лжеца и не слышат правды! Вы заставили замолчать Сэма Хокенса, но на меня угрозы не действуют. Я презираю тех, кто издевается над пленными, лишенными возможности защищаться. Будь я на свободе, я бы по-другому говорил с вами!

– Пес, ты меня называешь лжецом? – рявкнул Тангуа. – Я размозжу тебе череп!

Он схватил ружье и уже замахнулся на меня прикладом, но крепкая рука Виннету остановила его.

– Пусть вождь кайова успокоится! Слова этого Олд Шеттерхэнда звучат дерзко, но по-своему он прав. Прошу верховного вождя апачей, моего отца Инчу-Чуну, позволить пленному сказать то, что он хочет.

Инчу-Чуна не стал возражать. Он подошел ко мне и произнес:

– Олд Шеттерхэнд похож на хищную птицу, которая готова к бою даже в клетке. Но разве не он сражался с Виннету? Разве не его кулак свалил на землю и меня?

– Я сделал это не по своей воле. Ты сам меня вынудил!

– Что? – удивился Инчу-Чуна.

– Мы были готовы сдаться вам без боя и не собирались драться с апачами, но ваши воины не слушали наших слов. Они напали на нас и убили бы. Мы просто вынуждены были обороняться. Но ты спроси у них, ранили ли мы хоть кого-нибудь? Неужели все было бы так, если бы нашим желанием было убить вас? Мы старались никому не причинить зла. Но тут появился ты, набросился на меня и тоже не слушал моих слов. Я защищался и, хотя мог убить, всего лишь оглушил. Я – друг индейцев и не собирался лишать тебя жизни. Затем подбежал вождь кайова, Тангуа, чтобы снять с тебя скальп. Я не позволил ему это сделать, и он набросился на меня. В схватке я победил. Знай, Инчу-Чуна, я сохранил тебе не только жизнь, но и скальп!