Винг

Не таким мнился ему там, в Англии, поход за веру! Реальность оказалась неизмеримо страшнее и грязнее наивных мечтаний доброго и глубоко религиозного мальчика. В его неискушенном воображении, в возвышенных рыцарских мечтах не лилась такая алая, такая тошнотворно пахнущая кровь, не кричали так отчаянно раненые, не скребли в агонии землю скрюченными пальцами умирающие…

Жестокость! Ничего, кроме нее! Она окружала здесь Эдварда со всех сторон… И свои и противник были одинаково безжалостны! И благо бы только к воинам… Женщины, дети, старики, пленные, раненые — всех рубили без разбору… Зачем?! Разве могли немощные воспрепятствовать святому делу?! Ну, здесь-то хоть иноверцев… А что творили крестоносцы совсем недавно на Кипре?! Грабили и насиловали таких же, как они сами, христиан! Он так и не сумел заставить себя привыкнуть к жестокости, к ее обыденности.

…Напарника Эдварда, Годрита, старшего оруженосца сэра Мэрдока, сарацинская стрела ударила в горло еще на рассвете. А днем, когда на башне, только что отбитой у врага англичанами, союзники-австрийцы вдруг водрузили свой флаг, и главнокомандующий, король Ричард рассвирепел и думал лишь об этом оскорблении, в начавшейся неразберихе и сэра Мэрдока кто-то ткнул копьем ли, мечом, сзади под оплечье, под самую мышку, вряд ли он успел и осознать, что его убили. Австрийское знамя сорвали лучники Меркадэ, над зубцами взмыл в небо английский стяг с драконом, турок снова атаковали, и тут Эдвард и пропустил по голове…

Отряда Мак-Рашена больше не существовало, юноша остался без командира и покровителя, что меняло его положение в корне и отнюдь не в лучшую сторону. Плакали его мечты о золотых шпорах и триумфальном возвращении в родной замок рыцарем и героем крестового похода. Кому нужен безместный юнец, не успевший проявить себя как воин? Многие сеньоры считали дурной приметой взять к себе оруженосца павшего соратника, дескать, сквайру должно гибнуть первым, прикрывая господина, а коли не защитил прежнего хозяина — не сбережет и нового. За ошибку в выборе оруженосца рыцарь часто расплачивается жизнью.

Он растерянно плелся к лагерю. Старый рыцарь был ему вместо отца, суров, но справедлив, ценил храбрость и преданность, золотые шпоры и пояс, казалось, близки, и вот теперь надежда улетела журавлем в небо.

Оставался шанс поймать хотя бы синицу, срочно найти себе нового хозяина.

В этих скорбных думах Эдвард за час дошагал до линии дозоров. Благородные господа-крестоносцы с оруженосцами и слугами разместились в домах у гавани, а кое-кто уже и в захваченной части Акры. На простых ратников жилья, естественно, не хватило, и они кормили комаров в дырявых шатрах, шалашах и у костров на открытом воздухе, благо погода пока баловала теплом и отсутствием дождя. Меркадэ, капитан гасконских гвардейцев Ричарда, ответственный за охрану, был даже доволен таким удобным для организации обороны расположением войск вдали от осажденной крепости, боясь внезапной вылазки сарацин. За век боев в Палестине много крестоносцев сложило головы по своей беспечности, а теперь, когда Саладин показал Жерару де Ридфору[2] и Ги де Лузиньяну[3] при Хаттине[4], чего он стоит, как стратег, тем более не резон было пренебрегать бдительностью. Обеспечить безопасность главного лагеря вне стен наполовину взятого города было куда проще. Да и несколько случаев чумы… Рядом с Мусорной башней было полно крыс, и в тот квартал без крайней нужды воины Христа старались не заходить.

Эдвард внезапно осознал, что зверски голоден. Да, невыносимо тяжелый день штурма близился к концу, и насущной необходимостью стал ужин, но кто теперь его накормит? Ко всем неприятностям не хватало еще лечь спать с пустым желудком. Конечно, одинокий сквайр волен подсесть к любому костру — примут, но вот чем попотчуют? Аппетит у ратников такой, что через полчаса после начала трапезы гостя угостят разве только объедками.

— А ну, стой! Кто идет?! — раздался окрик часового. Он шагнул к Эдварду, щурясь против солнца и перехватывая поудобнее копье, но, разглядев русые волосы и светлую кожу, улыбнулся.

— Святой Георгий и добрая Англия, — произнес юноша пароль. Открытое мужественное лицо его с добрыми серыми глазами обычно вызывало доверие у людей.

— Поторопись, молодой сэр, не то придется биться за ужин с собаками, — ухмыльнулся часовой, отступая в сторону и пропуская Эдварда между рогатками.

— Я дрался с сарацинами, так что собак на сегодня с меня хватит, — обернувшись на ходу, невесело пошутил тот, и, провожаемый раскатистым хохотом воина, двинулся вглубь бивака воинов короля Ричарда.