ВИНА

В лице старого еврея что-то дрогнуло. Молниеносно просчитав свою выгоду, он решил, что при поддержке министерства и непосредственном участии Раисы Ивановны прибыль от продаж виноватым может оказаться больше, чем прибыль от продаж бессовестным. Тем более, что изменилась обстановка в стране в связи обострившимися отношениями с НАТО. Бессовестные в срочном порядке покидают страну. Виноватые остаются, воюют и защищают Родину. И очень нуждаются в винЕ. Тут без таргетинга понятно, что покупательский интерес бессовестных – это временное явление. А виноватые в России всегда были и будут, всегда будут пить и всегда будут каяться.

– Договорились! – воскликнул Эйнштейн. И они опять ударили по рукам.

Сердечно распрощались, и Раиса Ивановна, подхватив свою сумочку от Dior и пакет с водкой от Эйнштейна, степенно и величаво покинула антикварный магазин.

На улице, не доходя до угла, она столкнулась с возбуждённой толпой. Протиснувшись сквозь плотно стоявшие тела, она попала в самый центр, где стояла машина скорой медицинской помощи. На носилках лежал Пётр. На его лицо падали снежинки и не таяли, покрывая тонким слоем полупрозрачного инея.

Она провела рукой по щеке, откинула волосы со лба и заметила, что ресницы дрогнули. Слава Богу! Жив!

Рядом вырос полицейский.

– Вы знаете этого человека?

Раиса Ивановна кивнула.

– Кто он?

– Лучший из нас.

Полицейский недоверчиво глянул.

– Фамилия, имя, род занятий, место проживания.

Ничего не ответив, она отвернулась. Машина скорой помощи уехала. Полицейский исчез.

– СБУ заказала, – послышалось справа.

– С чердака стреляли, – отозвалось слева.

– Понятно дело! Миллиардер. Помогает фронту.

– Да-а-а. Жалко парня.

– С охраной надо ходить! Раз миллиардер, надо ходить с охраной.

– От судьбы не уйдёшь. И охрана не поможет.

Люди стали расходиться, недовольные тем, что зрелища оказалось маловато. Но тут один воспрянул и зацепил Раису Ивановну.

– Я тебя знаю. На завод приходила. Рожу кривила. Всем недовольна была.

Немолодой потрёпанный мужчина вцепился в лацканы её пальто.

– Меня из-за неё с завода попёрли.

– Неужели из-за неё?

– Из-за неё! Из-за министерской крысы!

Раиса Ивановна выгнулась и вздёрнула подбородок, чтобы не уткнуться в лицо наглеющего мужлана.

– Пусть теперь за всё ответит!

Изловчившись, она оттолкнула мужчину, но тот её не отпускал, удерживал за рукав пальто.

– Сначала премии лишили. Потом сократили. Потом я запил. Меня бросила жена. Дети отвернулись. Теперь я один. Бомжую.

– Вот сука!

– Конечно, сука! Пусть ответит!

Мужчина ухватился за шарф и передавил глотку. Стало трудно дышать. Лишившись сил, женщина повалилась на колени. Ещё немного и настал бы её конец, но тут сбоку кто-то ударил по рукам насильника, и тот её отпустил.

Получив свободу, Раиса Ивановна вздохнула, встряхнулась, сорвала с себя шарф, бросила его на землю и полезла в драку.

– Дай-ка я врежу тебе! Заводской рабочий!

В поисках поддержки женщина перевела взгляд на толпу и пошарила по потемневшим лицам. Человеческая масса дрогнула и заколыхалась, как плохо застывший студень. Поддержки она не нашла. Поняла, что биться придётся одной.

Она замахнулась и ударила мужчину сумкой. Мужчина озлобился и протаранил её тучным корпусом. Попятившись, она устояла и вскинула кулаки.

– Ты сам допустил аварию!

Бац! Кулаком в мужское плечо.

– И что?

Шлёп! Кулаком в женскую челюсть.

Женщина упала в толпу. Чьи-то руки её подхватили и вернули в объятья мужчины.

– Ага! Попалась!

Зажатая в огромных лапищах, она отчаянно трепыхалась и с обидой думала: “Вот он какой! Народ! Вот какова его благодарность!”.

Вырвавшись наконец, она закричала.

– Тебя водка сгубила! Водка! Меньше бы пил, а лучше работал! Тогда всё у тебя было бы: и работа, и семья, и жильё!

Она размахнулась и ударила кулаком в нос. Из огромных волосатых ноздрей ручьём хлынула густая кровь. Толпа одобрительно загудела.

“Всем понравилось!”– изумилась Раиса Ивановна. Она ничего не понимала в людях, улучшению жизни которых посвятила всю свою жизнь. Всю профессиональную деятельность!

“Что им нужно? Почему они не расходятся?”.

Люди не расходились. Стояли вплотную, плечом к плечу. Наблюдали за дракой. И, как казалось, никто не сочувствовал Раисе Ивановне.

“Почему они так озлоблены? Возможно, их объединила ненависть?”.

Что ж, справедливо! В лице Раисы Ивановны они видели власть, которая не позаботилась о них, не выполнила свои обязательства, не обеспечила благосостояние и безопасность. Теперь мужчины идут на войну. Стреляют в украинских ребят. В свой братский народ. Стреляют, убивают и сами погибают. И войне этой не видно ни конца, ни края! Да мало ли у народа проблем!

И всё же! Надо оставаться людьми, независимо от того, находишься сверху или снизу, в министерском кресле или в окопах на войне.

Война когда-нибудь закончится. А народ останется. Народ у Раисы Ивановны… был НАРОД! А это толпа.

Она вгляделась в серые невыразительные лица. Толпа её ненавидела.

Почему толпа так озлоблена? Мизерные зарплаты, ворчливые супруги, голодные дети, невыплаченные ипотеки?