Виктор Вавич (Книга 1)

- Да что вы, помилуйте, - сажень снега. Куда ж без дороги? Тут пешком утонешь. Трогать?

- Назад, шагом.

Санька прислушивался. Зло колотилось сердце. Он сидел теперь посреди сиденья. Извозчик закурил.

- Слободские ребята балуют по пьяной лавочке. На той неделе в газете было, - читали, может, - одному голову проломили. Не интересовались? Насмерть. Вот народ что делает. Напьются... Господа тоже выпьют, не без этого. А, сказать, едут веселые и без поступков. Попадаются, слов нет, заснет какой по дороге, сдашь его дворнику. На другой день заедешь, заплатит, как полагается. И на чай тебе даст трешку какую.

Санька молчал. Извозчик швырнул окурок, тронул рысью. И опять понесся в ушах ветер.

Санька трогал за плечо извозчика, извозчик поворачивал из улицы в улицу, и от сладкого страха сжимало грудь, и Санька на минуту жмурил глаза, - вот он, вот Танечкин дом. Санька глядел на темные окна, он не знал даже, в каком этаже, куда смотреть, и весь дом всеми окнами укрывал Танечку. Санька оглянулся, глянул еще раз, и сверкнули мутной луной стекла, как ножик ночью. И на мгновение вспомнился дым, и лизнул холодок под сердцем.

- Направо! - громко скомандовал Санька и тряхнул вверх головой.

Здесь, в людной улице, звенела езда, широкими окнами светили рестораны, и только здесь, на ярком свете круглых фонарей, Санька увидал, что он - на лихаче, что парит от лошади в серых яблоках, и синей сеткой покрыта спина, и большие серебряные пуговки шикарным фестоном загибались по кафтану у кучера. Санька сел с Танечкой, не рядясь, в первые сани, что поджидали у "тихого кабака".

"Черт с ним, как-нибудь", - думал Санька. Глянул на розу - роза твердо алела на сюртуке.

Санька вдруг потянул кучера за пояс. Кучер осадил рысака. Два фонаря шипели у подъезда. Швейцар выскочил отстегнуть полсть, Санька выскочил раньше. Городовой топтался озябшими ногами по панели.

- Сколько тебе? - спросил Санька.

- Сколько милость ваша, сами видите, - и лихач мотнул бородой на мокрую лошадь.

- Да говори уж, сколько, - Санька нетерпеливо глядел на извозчика.

- Четвертную следует, - сказал извозчик, глядел вперед на уши лошади.

Санька вытащил деньги, отсчитал двадцать пять рублей из Алешкиной пачки.

Оставалось только двадцать рублей. Саньку чуть кольнуло, но надо было идти скорей, скорей дальше. Санька вбежал в вестибюль. Тихо доносилась музыка из зала, и тусклый, как вчерашний, голос выкрикивал что-то под музыку.

- Мирская в зале? - спросил Санька швейцара.

- У себя-с. Пожалуй, больны-с. Можем спросить. - Санька нащупал в кармане полтинник и сунул швейцару.

- Пойди к дверям! - крутым басом крикнул швейцар под лестницу. - Сию минуту-с, - улыбнулся он Саньке и взялся за козырек с галуном.

"Не может быть, не может быть, что не примет, этого не может быть, твердил в уме Санька, - сам пойду", - и Санька через две ступеньки побежал по ковру лестницы.

- Попробуйте сами, не отпирают, - шепотом сказал швейцар. - Знаете где? Проведу-с - 35-й и 36-й. Благодарсте.

Швейцар ушел. Санька постучал в дверь 36-го номера. За дверью слышны были глухие голоса. Санька стукнул настоятельно, громко. Лакей с посудой на подносе проплыл по ковру, обернулся, загнув голову на Саньку. Санька постучал кулаком - сам не ждал - вышло громко, скандально, на весь коридор. И вдруг быстро, вертко засвербел ключ в соседней двери, и высунулась голова компаньонки. Она зло глядела на Саньку из-под сбившейся кружевной косынки и шепотом, шипящим шепотом, который только Санька слышал в театре, компаньонка проговорила:

- Не скандальте, молодой человек. Еще студент! К артистке так не ломятся. Субъект! - крикнула компаньонка, закрывая дверь.

- Позвольте... - сунулся Санька. Но ключ завертелся, защелкал в замке, засверлил.

И вдруг соседняя дверь открылась, та самая, куда барабанил Санька; Мирская в шелковом пестром капоте стояла, держась за ручку. Ее шатнуло вместе с дверью в коридор. Мирская была совершенно пьяна. Она вдруг радостно раскрыла глаза, мгновение глядела на Саньку и закричала на весь коридор:

- Студентик! Коля! Иди к нам! Хорошо как!

Она хотела сделать шаг, но боялась пустить ручку. - Зина, куда? услышал Санька из дверей, и "офицюрус", тот самый офицер, что заводил тогда скандал в зале, без сюртука, высунулся и ловил Мирскую под руку.

Офицюрус оторвал руку Мирской от двери, тащил в номер. Мирская все глядела радостными глазами на Саньку. Она подняла руку, и легкий шелковый рукав сполз к плечу. Мирская мотнулась к Саньке и обхватила его за голову.

- Коля! Голубчик мой! - кричала Мирская и давила Саньку полной мягкой рукой. От нее пахло душными духами и свежей кожей.

Мирская прижала Санькину голову к себе, и Санька, не видя дороги, спотыкался. Мирская с размаху села на диван, и Санька неловко упал рядом. Подхватил фуражку. Офицюрус поворачивал в дверях ключ.

- С розочкой! - вскрикнула Мирская. - Мне розочку? - И Мирская потянулась рукой. Санька отвернул грудь. - Не хочешь? - нахмурилась Мирская.