Виктор Вавич

Наденька удивилась: кто так рано? Башкин уже кланялся в дверях столовой. Анна Григорьевна кивала ему с конца стола. Башкин разбрасывал широко ноги, изгибался и все-таки задевал стулья. Он приготовил руку и нес ее высоко, чтоб подать Анне Григорьевне. Он сел рядом с Наденькой, сел на кончик стула, плотно сжал свои острые колени, уложил на них пакет и начал, слегка покачиваясь:

— Вы помните, меня просили, — он глядел на Наденьку проникновенными глазами и говорил грустным, интимным голосом, — вы просили меня…

Анна Григорьевна насторожилась — так говорят о покинутых девочках и больных старушках.

— Уже месяца два, я думаю, тому назад. Вы просили, чтоб я достал вам немецкое издание Ницше, — продолжал Башкин тем же голосом, — так вот, мне удалось достать вам… вот здесь она, эта книга, — Башкин положил на стол завернутый в газету томик.

— Можно вам чаю? — спросила Анна Григорьевна и взялась за чайник.

— Нет, благодарю вас, я не пью чаю, — говорил Башкин неторопливо и наклоняясь в такт слов.

— Можно кофе, если хотите, — Анна Григорьевна потянулась к звонку.

— Нет… благодарю вас… я и кофе не пью.

— Что же вы пьете? — спросила Наденька.

— Я… ничего не пью, — тихо и размеренно сказал Башкин. Он глядел в глаза Наденьке углубленным взглядом. — Я… ничего не пью… до вечера, до шести часов.

В это время незнакомые шаги застучали в коридоре — тяжело и плотно. Алешка Подгорный вошел в столовую, следом за ним протиснулся Санька.

— А! — закричал Башкин. — Вот я рад! — Он вскочил и, нелепо раскорячась, шагнул к Подгорному. Размахнулся ухарски рукой и шлепнул с размаху в ладонь Алешке.

Алешка держал Башкина за руку, кланялся дамам.

— Садитесь, садитесь, — суетился Башкин. — Вот, господа, — уличным голосом закричал Башкин и выпятил свою узкую грудь, — известный естествоиспытатель и атлет, знает по имени-отчеству всех козявок, поднимает на плечах живого быка! — Башкин вытянул руку вбок жестом балаганщика.

Алешка сел. Башкин плюхнулся на стул рядом, вытянул локоть на стол, сморщил скатерть. Наденька поддержала молочник. Башкин подпер голову, запустил лихо пятерню в волосы, повернулся к Алешке

— Слушайте, вы, должно быть, из лесов каких-нибудь, из дремучих? — Башкин свободной рукой обвел в воздухе шар. — А? Я угадал? Правда ведь? Расскажите нам про леса дремучие, где звери могучие, — декламировал Башкин.

— Слушайте, черт вас дери, уберите свои ноги, — сказал Санька, споткнувшись.

Анна Григорьевна укоризненно глянула на сына.

— Да нет, — ворчал Санька, — две ноги, а всюду спотыкаешься, как сороконожка какая…

Башкин дрыгнул ногой, но остался в раскидистой позе.

— Простите, ваше имя-отчество, — наклонилась Анна Григорьевна.

— Башкин! — закричал Башкин. — Просто — Семен Башкин. — И он опять уставился на Алешку.

— Вы чего орете? — огрызнулся Санька. — Вы не в пивной, черт бы вас совсем драл.

Анна Григорьевна и Наденька смотрели во все глаза на Башкина.

— Ну, ну, расскажите, — бойко теребил Башкин за плечо Алешку.

— Да стойте, я чай разолью, — усмехнулся Подгорный.

— Ну, рассказывайте, или я пойду, — крикнул Башкин. — Не можете? Прилип язык? — Башкин вскочил, громыхнул стулом. — Всем поклон, — сказал Башкин в дверях, кивнул головой вполоборота и зашагал в коридор.

— Слушай, он же обиделся. — Анна Григорьевна глянула на сына, встала, бросила салфетку на стул и заспешила вслед Башкину.

Башкин, надев пальто в один рукав, спешил к двери. Он видел Анну Григорьевну, но выскочил. Хлопнул французский замок. Анна Григорьевна, вздохнув, пошла назад. Но стук в дверь ее остановил. Она открыла. Башкин, глядя в пол, сказал:

— Я, кажется, забыл что-то, — и стал шарить на подзеркальнике.

Анна Григорьевна пристально на него глядела. Они встретились глазами в зеркале, и Анна Григорьевна увидала в глазах Башкина слезы.

— Милый… не обижайтесь, пожалуйста, на нас, мой сын бывает груб. Это ничего, пожалуйста, приходите… я рада, господин Башкин. Это же пустяки. Ах, да. Вы что же забыли? — Анна Григорьевна осматривалась по сторонам.

— Забыл проститься с вами, — сдавленным голосом сказал Башкин и, поймав руку Анны Григорьевны, долго и крепко жал к губам.

С красным лицом Анна Григорьевна пошла к столу.

Башкин быстро, через три ступеньки сбежал с лестницы, внутри клубилось, и Башкин не знал еще, хорошо ли вышло все там, и он шагал во всю мочь, почти бежал. Он задыхался и вдруг встал, встал неожиданно, как вкопанный, на тротуаре. Сзади с разбегу толкнул его прохожий. Башкин поклонился, сложившись вдвое:

— Извините, Бога ради, простите. Я вас толкнул.

И тут только Башкин заметил, что светит солнце с неба вдоль улицы и что деловая улица не шумит, а как-то весело мурлыкает, и вон по той стороне какая-то девочка бежит вприпрыжку с пакетом. Держит перед носом: должно быть, послали в лавочку. Девочка остановилась. Она смотрела, как мальчик катал другого на сломанном детском велосипеде. Башкин зашагал через улицу, он сбил шапку чуть на затылок и улыбался.