Виктор Вавич

— А если не берете бумаг, так значит ерунда одна! Хвастовство! — Санька уж рвал голос и знал, что не перекричать толпы — «лазейку! да! трусы! хвастуны! тьфу!» — Санька плюнул на этом себе под ноги и соскочил на пол, его вжала в себя струя, что уж снова прожималась в двери. Санька ни на кого не глядел и знал, что сейчас такая у него рожа, что всем видно. И черт с вами, глядите — до самого Учредительного собрания. Санька вырвался из толпы, перешел сразу на другую сторону и не знал даже, шел ли он, будто без ног двигался, свернул в улицу, студентов попадалось меньше, Санька обгонял их. Городовой, отворотясь, смотрел вбок. Вон квартальный в воротах, в глубине, не высовывается, глядит, поднял брови. Санька уж шел по Дворянской. Он сбавил ходу, застегнул шинель, хоть был весь мокрый. Наладил дыхание. Он видел, что идет к Танечкиному дому, прогнал себя мимо. — «Что это вдруг с бою, подумаешь» — он уже дошел почти до угла и вдруг повернул и спешным ходом пошел прямо к Таниной парадной.

— Чего лезу, спрашивается? — шепотом, задыхаясь, говорил Санька и шагал через две ступеньки. Около двери он стал. Старался надышаться. — Постою и назад! — Санька нахмурился, смотрел в порог. И вдруг легкий шум за дверью, клякнул замок, и тотчас распахнулась дверь, и Анна Григорьевна чуть ткнулась в Саньку. Она быстро шептала — назад, а сзади над ней Танины глаза, и ровно, не мигая, во весь взгляд глядит Таня, как будто знала, что он тут стоит. И лицо серьезное какое, твердое.

Анна Григорьевна повернулась.

— Ах, ты это! Как это? Да, да! Знаешь что…

Санька закивал головой, понял — случилось и с Надей. Танечка не выходила из дверей, чуть нахмурилась. Санька оттолкнул мать, он не успел покраснеть, а Таня держала в передней его за лацкан шинели, глядела в самые глаза и говорила тихо и раздельно, как человеку спросонья:

— Надю арестовали. Ничего не известно. Найди Филиппа и узнай все. Иди! — и она повернула его за лацкан к двери.

Санька прошагнул мимо матери, и ноги покатили вниз по ступенькам. Не оглянулся, знал, что смотрят в спину. И в груди высоко встал воздух, и только на улице выдохнул его Санька. Ручка осталась Танечкина на лацкане, как держала она, как зажала в кулачок. И Санька не трогал лацкан, не застегивал шинели, украдкой нагибал голову и глядел. Настоящая — без перчатки еще. Санька нес ее и обходил прохожих, чтоб не задели за то место, не обтерли, не дернули. Санька шел прямо на Слободку. Он не видел лиц прохожих, они черными тенями мелькали мимо, как живые деревья в лесу, а он шел тропкой, и вилась тропка, что меж деревьев, чтоб не толкаться. И воздух, сырой и свежий, шел в лицо, шел сам, как будто первый раз заработал внимательно, ласково воздух. Вот уже деревянные мостки стучат под ногами. Санька легко спрыгивал, давал дорогу встречным. Вон церковь стоит, присела в голых тополях и длинной колокольней высматривает из веток. Какой-то человек и хмуро и пристально глядит на Саньку вон у ограды, и Санька почувствовал, будто щипнул его человек глазами, а человек уж отвернулся и полез в карман, вытянул табачницу, тихонько зашагал. Санька все смотрел на его сутулую спину и уж шел посреди мостовой через площадь, а человек скручивал на ходу папироску, медленно шагал у ограды. Санька был уже в трех шагах, человек стал, оглянулся злым, опасливым взглядом.

«Надо что-нибудь…» — и Санька быстро полез в карман брюк. Он увидал, что на мостках кое-кто стал, глядят, а человек вобрал голову в плечи, откинулся чуть назад и взглядом уперся в Саньку и чуть выставил папироску вперед. Санька вытянул из кармана портсигар, и прохожие на мостках двинулись дальше.

— Позвольте прикурить, — Санька достал папиросу. Человек не сводил глаз с Саньки, доставал спички. Лицо готовым кулаком глядело на Саньку. Он ничего не говорил и торкал спички, как отталкивая Саньку. Санька чиркнул и с папиросой в зубах через затяжки бурчал: — Шел бы домой… торчишь… как шиш… на юру… все видят. Бери спички-то, — сказал Санька громко. — Работник!

Человек молчал и короткими пальцами ловил спички, глядел куда-то Саньке через плечо. Санька оглянулся. Человек пять парней кучкой стояли сзади. Человек двинулся.

— Стой! — крикнул парнишка. — А нам закурить! Я думал, что-сь будет, — сказал он Саньке и мотнул подбородком. — Что же ты текаешь? — крикнул он человеку вдогонку.