Читаем Виктор Цой. Последний герой современного мифа полностью

Разные они и по характеру. На первый взгляд создается впечатление, что Цой – человек мягкий, компромиссный, но на самом деле он был независим и свободолюбив. Просто вел себя спокойно. Поэтому Валентина Васильевна сама вспоминала, что старалась говорить с сыном полушепотом, чувствуя его независимый нрав. Но далеко не всегда им удавалось не ссориться.

Валентина Васильевна Цой:

Из-за Наташи Разлоговой мы с сыном рассорились. Не потому, что она была мне несимпатична. Совсем даже наоборот: Наташа прекрасная женщина, очень красивая, похожа на молодую Джину Лоллобриджиду. Я не удивилась, что Виктор в нее влюбился. Но мне не нравилось, как он выстраивает свои отношения с Марьяной и сыном Александром. Я вложила Вите записку в пальто, которое он попросил меня отремонтировать и отослать ему на съемочную площадку в Алма-Ату. В записке я сделала ему втык по поводу Наташи, Марьяны и Саши. После этого на целый год сын вычеркнул меня из своей жизни – не звонил, не приезжал. Я тогда разозлилась и решила: не буду напоминать о себе, а заодно узнаю, кого я вырастила![748]

Валентина Васильевна была строгим человеком. Порой весьма резким. Но она честно рассказывает, что Цой с ней целый год не разговаривал, потому что она после его ухода от Марьяны неправильно с ним поговорила.

Как известно, Виктор провел с родителями только юность, а потом ушел от них и стал жить самостоятельной жизнью. Свое отношение к родительскому воспитанию в то время Цой высказал довольно откровенно в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольское знамя» в Киеве, где группа выступала во Дворце спорта.

Из интервью Виктора Цоя:

– А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да, то за что?

– Достаточно строгие, да. Но за что наказывали, честно говоря, не помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки.

– Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали, тому не научили?

– А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок – это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком много значения придаем, так сказать, формированию личности родителями (последнюю фразу произносит с издевкой). Родители могут дать образование там, что угодно, а личность формируется сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда влияет так, на других иначе…

Если вспомнить ранние песни Цоя, то в них можно найти отражение того непонимания, которое царит между «взрослыми» и «детьми» вообще. В них ощущается какая-то неприкаянность, ненужность обществу, явное сильное сопротивление ценностям «взрослых».

А я смеюсь, хоть мне и не всегда смешно,И очень злюсь, когда мне говорят,Что жить вот так, как я сейчас, нельзя.Но почему? Ведь я живу.На это не ответить никому…(Мои друзья)Все говорят, что надо кем-то мне становиться,А я хотел бы остаться собой.(Бездельник)Папа, твой сын никем не хочет быть.(Папа)Ты готов был отдать душу за рок-н-ролл,Извлеченный из снимков чужой диафрагмы,А теперь телевизор, газета, футбол,И довольна тобой твоя старая мама.А когда-то ты был битником…(Когда-то ты был битником)
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии