Виктор Цой и его КИНО

Как рассказывал впоследствии Вишня, аппаратура была та же самая, что у Тропилло, когда он работал над альбомами «Электричество» и «Акустика» группы «Аквариум». Вишня старался создать «киношникам» максимально хорошее настроение. В итоге весь материал был записан за пару недель, приглашенный в группу басист Александр Титов за один день сыграл бас-гитару на все песни, и альбом был практически готов. Мало кто знает, но к записи песни «Саша» привлекли Всеволода Гаккеля, случайно задержавшегося в студии после записи «Акустической комиссии».

Альбом «Это не любовь» вышел раньше, чем уже записанный, но еще не сведенный альбом «Ночь», и, по рассказам свидетелей, Цой пребывал в наипрекраснейшем расположении духа, поскольку наконец записал полноценный альбом в нормальном качестве.

По словам Вишни, именно этот период жизни и творчества Цоя ему хотелось бы оставить в памяти навсегда, потому что именно таким он любил Цоя – бесшабашного и милого, готового в любой момент схватить гитару и запеть.

Виктор Цой: Условия студии были таковы, что выбора не было, три гитары и ритм-компьютер, никаких накладок. Вначале меня это угнетало, но в процессе работы даже стало нравиться, и под конец записи мы уже стремились к такому звуку²⁷⁸.

В окончательный вариант альбома не попало пять песен, записанных в то же время, – «Братская любовь», «Разреши мне», «Ты мог бы», «Любовь – это не шутка», «Ты обвела меня вокруг пальца», – которые после смерти Виктора вышли на диске «Неизвестные песни».

Юрий Каспарян: Только когда мы записали альбом «Это не любовь», я понял, что могу кому-то дать послушать несколько треков и похвастаться. Предыдущим материалом я не мог хвастаться. «Это не любовь» – первый альбом, который я мог без зазрения совести показывать, давать послушать, потому что предыдущие получались очень уж экспериментальными. Вместо ударных там даже не драм-машина, а какое-то самопальное чудовище, недавно я узнал, что это было устройство группы «Кофе». У него совсем не было тарелки, а хай-хет звучал, как ножницы. Поскольку ребята слушали новую современную музыку, то саунд этой машинки они определили очень модным. Отсюда, наверное, и пошло, что это модный альбом. Я им очень доволен²⁷⁹.

Георгий Гурьянов: А я был счастлив

и хвастался без зазрения совести, хотя на этом альбоме и нет живых барабанов. Жалко, конечно, но не было возможности их записать. У нас вообще не было возможности записывать музыку нормально. На точке Тропилло записывали только драм-машину, в квартирке у Вишни тоже невозможно было поставить барабаны, писали еще в каком-то театре, там, где Цой с «Рыбой» записывались когда-то. Ничего хорошего, в общем²⁸⁰.

«Это не любовь» стал последним «романтическим» альбомом «КИНО» – все последующие альбомы группы выходили сплошь «героическими» и очень серьезными.

О-у – о но это не любовь

Написана в 1985 году. Несмотря на то, что входит в цикл песен о любви и нежности, о чувствах и переживаниях влюбленного парня, многих поклонники «КИНО» уверены, что в ней кроется некое предупреждение. Строчка «…. мне нельзя больше ждать, я могу умереть» воспринимается чуть ли не как пророческая, говорящая о смерти Виктора. Все это, конечно, полная ерунда. Никаких пророчеств и темы смерти там и близко нет.

Алексей Вишня: Когда записывали «Это не любовь», стояла весна, самое время песен о любви²⁸¹.

Алексей Ковжун вспоминал впоследствии, как во время съемок фильма «Конец каникул» все подначивали Цоя, и он наконец признался, что песня «Это не любовь» написана под влиянием «The Smiths». После чего подначивать всех начал Цой, поскольку никто не знал этой группы. Рассказывают, когда на съемочной площадке фильма слушали под портвейн какую-нибудь новую музыку, например, «Prince», начинали смеяться: «А помнишь, у «КИНО» есть такая-то музыка….» Цой на такие параллели обижался: «У вас очень странное чувство юмора».

Исполнялась на домашних акустических и электрических концертах в течение ряда лет. Является заглавной песней альбома «Это не любовь».

Песня 1982 года. Написана в знак уважения Элвиса Пресли и Нила Седака. Изначально готовилась для альбома, который Виктор Цой и Алексей Рыбин пытались записать в ленинградском МДТ зимой 1982 года.