Виктор Муравленко

В 1934 году случилось две трагедии, которые переживала вся страна. В Ленинграде был злодейски убит видный партийный и государственный деятель, «второе лицо в партии» Сергей Киров, а на стратостате «Осоавиахим-1» при попытке достичь мирового рекорда высоты — 22 километра — погибли отважные стратонавты Федосенко, Васенко и Усыскин. С напряженным вниманием все следили и за другой драматической ситуацией, связанной с раздавленным льдами в Чукотском море ледоколом «Челюскин». К счастью, она разрешилась благополучно: все члены экспедиции были спасены нашими летчиками, большинство из которых стали первыми Героями Советского Союза. И тогда же завершилось строительство первой очереди Московского метрополитена длиной почти двенадцать километров.

…А Виктор Муравленко встретил ту единственную, которая стала его любовью и верной женой на всю жизнь. Клава Зинченко была дочерью известного в Грозном мастера-вышкомонтажника. Она тоже училась в институте и работала в бухгалтерии, но, главное, с детства знала запах нефти и нелегкую кочевую жизнь буровиков. Была, как говорил потом сам Муравленко, «нефтяницей от рождения, замешана на нефти». В институтских стенах он ее часто встречал и раньше, но всё никак не мог «разглядеть». А тут вдруг, когда ехали в набитом до отказа грузовике на уборочную, неожиданно засмотрелся и заслушался.

Клавдия весело и задорно запевала именно ту самую песню, которую любил и он сам, его отец, мать, сестра. Песня эта несла задушевное тепло, возвращала к истокам юности:

Распрягайте, хлопцы, коней,
Та лягайте спочивать,
А я пийду в сад зеленый,
В сад криниченьку копать!

Все в грузовике хором подхватывали. Молчал только Виктор, глядя на красивую синеглазую девушку, А та, блеснув в его сторону чудесным взглядом, продолжала петь:

Копав, копав криниченьку
У вишневому саду!
Чи ни выйде дивчиненька
Рано в ранцы по воду?

Вопрос этот словно бы адресовался только ему. Ведь она тоже давно и тайно наблюдала за ним, а увидела по-настоящему будто в первый раз. Так любовь и приходит: волшебным озарением, молнией, электрическим ударом тока. Наверное, они не могли не встретиться и не соединить свои судьбы. Видно, действительно, браки заключаются на небесах…

Через несколько дней он сделал ей предложение».

Глава третья

1

К полудню стало невыносимо жарко, пора было уходить. Мангал и все прочие причиндалы собрали, остатки мусора сложили в полиэтиленовый пакет, а пока подчищали за собой, дядя Коля продолжал рассказывать о Тюменском крае, о Сибири, о Муравленко. Ушел снова в далекое прошлое, словно сам был одним из первопроходцев.

— Русских в Югории на протяжении всего восемнадцатого века было мало, намного меньше, чем хантов и манси. В одном Сургуте только человек пятьсот. А воеводы назначались на четыре-шесть лет, не больше, чтобы сильно не заворовывались. При Петре I в городах ввели должности бургомистров, ну это понятно — любил он всё заемное, немецкое, но вот почему при Екатерине Великой этих самых воевод-бургомистров переиначили в комиссаров — убей меня бог, не понимаю! Слово-то уж больно большевистское. Правда, потом они стали городничими и генерал-губернаторами. Ну а сами горожане выбирали себе старост, как в деревнях. Но селиться за чертой города, рядом с местным населением запрещалось, коренные народы составляли свои отдельные волости со своими князьками или старшинами. Русские купцы с начала девятнадцатого века развернули там бурную деятельность, занимались в основном рыбопромышленностью. Снаряжали суда для перевозки, ввели новый способ ловли — неводом. Можно сказать, благодаря им и Сибирь стала развиваться. Ввозили туда зерно, сукно, одежду, соль, сахар, всякие изделия из металла, домашную утварь, а скупали и вывозили рыбу, пушнину, шкуры.

— Товарообмен в натуре, — вставил Алексей, соединив в одной фразе марксизм с жаргоном. Ему это столь понравилось, что он добавил: — А малиновые пиджаки они не носили, когда базар гнали?