Виктор Муравленко

Многие трудные вопросы терзали душу девятнадцатилетнего Виктора, который сам теперь, как мужчина, становился главой семьи, опорой для близких. А в чем и где найти опору для себя? Муравленко не был глубоко верующим, воцерковленным человеком, время было такое — атеистическое, безбожное. Но он вырос в православной семье, с христианскими, уходящими в глубь веков традициями, был крещен в младенчестве, в доме у мамы всегда стояли в уголке и у изголовья кровати иконки — Богородицы, Николая Угодника, Иоанна Крестителя, Анны Кашинской, других святителей и мучеников.

Вера в русском человеке всегда жива, только может находиться под спудом. Искоренить ее невозможно… В Грозном, не так уж и далеко от института нефти, находился красивый соборный храм Архистратига Михаила. Каким-то чудом он уцелел во время смутных атеистических преобразований: в Москве храм Христа Спасителя взорвали за одну ночь, а здесь — уцелел. Видно, «недоглядел» Лазарь Каганович с другим ярым безбожником Емельяном Ярославским. (Разрушат собор Архистратига Михаила в иное смутное время — в 1995 году, когда здесь, в Грозном, будут идти ожесточенные бои; причем настоятеля отца Анатолия чеченские боевики похитят и после долгих издевательств и пыток, требуя отречения от веры, убьют. Но в 2006 году храм полностью восстановят.)

И Виктор решил украдкой прийти в церковь. Дохнуло на него от огоньков свеч какой-то светлой теплотой и душевной радостью, надеждой на исцеление и исправление многих бед. Ожили в сознании картины далекого детства, когда мать вела его за руку, а отец шел рядом, когда были его родители молоды и счастливы. В воскресшей памяти сердца он видел не только себя, но и весь древний род Муравленко, предков, их благодатный труд и «умное делание», видел историю России, ее будущее и свою внутреннюю судьбу. И слова не канонической, а простой личной молитвы — за отца, за Отечество — лились из души, как чистейшая вода из родникового источника.

Когда Виктор вернулся домой, он сказал матери и сестре Тамаре:

— А что если нам уехать отсюда? Вернуться на Кубань, в станицу?

— А как же твой институт? — спросила Анна Ивановна.

— Брошу. Сейчас надо вкалывать, а не зубрить.

— Не смей даже думать об этом! — возмутилась Тамара. — Отец бы этого не позволил. Он так гордился, что ты стал студентом. Так верил, что ты выйдешь в люди…

И она была права. Бросить начатое дело — проще всего. Здесь много ума не надо. А идти до конца, преодолеть все тяготы, дойти до цели — вот это «по-муравленковски». И Виктор понял, что если он поступит иначе, то просто предаст память об отце. Сейчас нужно учиться и работать за двоих.

В дальнейшем это стало основным принципом его жизни — работать за двоих и при этом постоянно совершенствовать свои знания и мастерство. Можно сказать, что он и жил за двоих. А на это способны только очень большие люди, которые не дают себе ни минуты отдыха, не щадят себя ради мнимых «прелестей жизни». Это — качество выдающихся лидеров, истинных пассионариев, вождей масс, которые становятся во главе армий, правительств, гигантских преобразований, реформаторами отживших систем, духовными пророками, ведут за собой неорганизованные массы, указывая единственно верный путь к большим и малым победам. Они достигают вершин общественной лестницы не ради личной славы, а во имя всеобщей пользы, во имя Отечества, потому что иначе попросту не могут существовать. Серая, будничная, скучная жизнь не для них. Они приемлют только одну форму существования — «горение».

Виктор перешел на вечерний факультет института, а в дневное время стал работать на кирпичном заводе мотористом — в технике и двигателях он уже разбирался хорошо. Но тянуло на буровые. Как магнитом. В душе он уже был закоренелым нефтяником. Это — как рок. А может быть, действительно, не столько мы выбираем наши дороги, сколько единственная, предназначенная судьбой дорога выбирает нас? Оставим это гадать мудрецам-философам. Так или иначе, но через несколько месяцев Муравленко появился-таки на буровой, которая — в ногу со временем и прогрессом, как и предсказывал старый мастер Ершов, — была уже роторной!

Прогресс чувствовался повсеместно. Чего стоит только одно строительство Днепрогэса, которое к этому времени было уже завершено. Стране как воздух требовались нефть, газ, топливо. Без этих основополагающих составляющих энергетики любое государство обречено на жалкое прозябание, третьестепенную роль в геополитике. Муравленко понимал это, потому что уже тогда начинал мыслить масштабными категориями. Потому-то он так радостно вместе со всеми приветствовал пуск первого в столице отечественного троллейбуса. Он воспринял это как стратегический шаг, прорыв в деле развития энергетики и транспорта.