Виктор

Да и океаны люди предпочитали пересекать не на самолётах, а на кораблях, хотя в мировых водах водилось много всякой зубастой, агрессивной дряни. И сами воды были очень неспокойными. Штормы постоянно будоражили их. Однако корабли очень часто без потерь проходил сквозь штормы и отбивались от чудищ с помощью артиллерийских орудий. А вот самолётам в силу хрупкости их конструкции сложнее было сражаться с жуткой непогодой и защищаться от монстров. К тому же на самолётах устанавливали лишь пулемёты, а их пули не всегда пробивали шкуры летающих тварей. Поэтому корабли всё же были безопаснее самолётов.

А если смотреть на картину в целом, то чтобы путешествовать по этому миру надо, несомненно, обладать стальными яйцами.

Я весело усмехнулся своим мыслям и, внимательно следя за округой, быстро потопал в сторону башни–общежития. В мои уши проникал шум множества капель, срывающихся с деревьев и фонарных столбов. А подкашивающиеся ноги шлёпали по лужам.

И вдруг я вспомнил, как в прошлом году такой же умытой дождём ночью познакомился с пьяненькой дочкой прачки. Меня тогда обуревали низменные чувства, да и алкоголь будоражил кровь. Так что я закрыл глаза на то, что девчушка оказалась весьма и весьма упитанной. Перепихон с ней можно было смело засчитать за секс втроём. Но больше всего меня поразила не её объёмная фигура, а то, что у неё между ног колосились настоящие кусты, в которых могли кабаны прятаться.

Мою грудь покинул ностальгический вздох, за которым последовала грустная реплика:

— Эх, были же времена, а теперь меня, того и гляди, накуканит перевертыш или отец маркизы Меццо, ежели с ней что–то случится.

Настроение резко упало. Однако я решительно шмыгнул носом и продолжил свой путь.

Вскоре я пробрался в башню, замёл все следы и доковылял до своей комнату. Там разоблачился и лёг спать, распространяя вокруг себя насыщенный запах перегара.

Уснул я крайне быстро, будто обухом топора по голове дали. Но и проснулся так же резко. Мой невинный сон нарушили какие–то скрежещущие звуки. Я со стоном распахнул пудовые веки и уставился на дверь. Нет, звуки доносились не из коридора, а из–за…

Я быстро повернул голову в сторону окна и скривился от омерзения. В свете луны на карнизе сидел Фауст и методично проводил когтями по стеклу с рунами. Он–то и вызывал те самые скрежещущие звуки, от которых у меня аж зубы заломило.

И химер не прекратил терзать мой слух, даже когда увидел, что я проснулся и вскочил с кровати. Вот же гад!

Я поспешно открыл окно и прошипел:

— Ты чего тут делаешь, лысый? И как ты столько пролетел?

— Иногда удобно быть сшитым из кусков мёртвой плоти, не знающей усталости, — философски заметил Фауст своим скрипящим, точно несмазанные петли, голосом. — А чего это от тебя тянет перегаром? Пьянствуешь?

— Нет. Просто душа перегорела, — огрызнулся я, досадливо поморщившись. Химер всё расскажет Люпену, а тот точно сделает мне втык, дабы я больше даже не смотрел на спиртное. — Так чего ты припёрся? Случилось чего?

— Случилось, — ухмыльнулся Фауст и с любопытством посмотрел в сторону кровати. Из–под неё мгновение назад стало доноситься возмущённое попискивание крысы. — Кто это у тебя там?

— Никто. Рассказывай, что случилось.

Но гадский химер проигнорировал мою реплику. Он спрыгнул на пол и скользнул под кровать. И уже оттуда раздались его вопросы:

— Ты завёл себе крысу? И как назвал?

— Эдуард, — нехотя сказал я и услышал противный смех химера.

— Похож, — оценил Фауст, когда отсмеялся и вылез из–под кровати. На его лысой влажной бледной коже красовались клочки паутины и россыпь прилипшей пыли.

— Так что случилось? — уже со злыми нотками в голосе спросил я химера, от которого привычно пахло формальдегидом.

— Явился–таки в особняк твой перевертыш, — наконец–то разродился Фауст и запрыгнул на подоконник. — Он в служанку Бетти перекинулся. Вечером она пошла в богадельню, относить беднякам пирожки, оставшиеся после ужина. А вернулась уже не она. Одежда и внешность те же, но Бетти была уже не Бетти. Однако я смекнул, что случилась подмена, и сразу шасть к барону. А тот приказал всем нам действовать по плану. Мы, значится, заманили перевертыша в гостиную и попытались взять его живьём. Но куда там… у него оказалась феноменальная защита от магии. Притом что защитных амулетов у перевертыша на виду не имелось. А уж силища у него оказалась, как у матерого паладина. Он выбил плечом оконную решётку и выпрыгнул с третьего этажа! Упал на четыре конечности, как кошка, и на них же побежал по улице! Фонарщик, менявший перегоревшую лампочку, чуть не сверзился с лестницы, когда мимо него на четырёх мослах промчалась пожилая женщина, чей зад был выше головы! Ты бы видел его глаза!

— Гы–гы! — глупо гоготнул я и поспешно закрыл рот ладонью, а то ещё перебужу соседей.

— Но в отличие от фонарщика Люпен остался в восторге от встречи с этим существом, — продолжил Фауст, глянув в чуть–чуть посветлевшее небо. — А вот Эдуард — нет. Перевертыш зацепил его когтями.

— Насмерть? — с надеждой выдохнул я, сжав пальцы в кулачки.

— Нет.