Виконт, который любил меня

Дворецкий провел их в гостиную, и Кэйт уселась на знакомый синий диван, в то время как Энтони подошел к окну и наклонился над подоконником, глядя из окна.

– Увидел что-то интересное? - спросила она.

Он покачал головой, немного застенчиво улыбнулся, и повернулся лицом к ней.

– Я просто люблю смотреть из окна, вот и все.

Кэйт подумала, что было что-то ужасно приятное в этом, хотя она не могла понять что. Каждый день, казалось, открывал какую-то небольшую сторону его характера, какую-то уникальную привычку, о которой она понятия не имела. Ей нравилось знать его маленькие странности, подобно тому, как он дважды переворачивал свою подушку, перед тем как уснуть, или что он терпеть не может оранжевый мармелад, но обожает лимон.

– Ты выглядишь довольно самосозерцательно.

Кэйт дернулась и пришла в себя. Энтони насмешливо уставился на нее.

– Ты о чем-то мечтала, - произнес он немного удивленным тоном. - На твоем лице была мечтательная улыбка.

Она покачала головой, покраснела и пробормотала: - Это так, пустяки.

Он фыркнул, подвергая сомнению ее ответ, и подойдя к дивану, сказал:

– Я отдал бы сотни фунтов за твои мысли.

Кэйт была спасена от необходимости отвечать, приходом Мэри.

– Кэйт! - радостно воскликнула Мэри, - Какой чудесный сюрприз. И лорд Бриджертон, приятно видеть вас обоих.

– Вы должны называть меня Энтони, - несколько грубовато сказал он.

Мэри улыбнулась, поскольку он поцеловал ей руку в качестве приветствия.

– Постараюсь не забыть, - проговорила она.

Она села напротив Кэйт, и подождала пока Энтони сядет на диване рядом с Кэйт.

– Я боюсь, Эдвины нет дома. Ее мистер Бэгвел неожиданно приехал в город. Они поехали на прогулку в парк.

– Мы должны познакомить их с Ньютоном, - сказал Энтони насмешливо, - Более способной компаньонки, я не могу себе представить.

– Вообще-то, мы пришли к тебе, Мэри, - сказала Кэйт.

Голос Кэйт прозвучал достаточно серьезно, и Мэри отозвалась незамедлительно:

– В чем дело? - ее глаза перескакивали от Энтони на Кэйт и обратно, - Все в порядке?

Кэйт кивнула, сглотнув, и лихорадочно искала подходящие слова. Забавно, она так долго репетировала утром, что скажет Мэри, а теперь молчит. Но когда она почувствовала руку Энтони, ее тяжесть и теплоту, на нее нашло странное спокойствие, и она сказала:

– Я хотела бы спросить тебя о моей матери.

Мэри выглядела немного озадаченной, но она ответила:

– Конечно. Но ты же знаешь, я не знала ее лично. Я знаю только то, что рассказывал о ней твоей отец.

Кэйт кивнула.

– Я знаю. Ты наверно не можешь знать ответы на мои вопросы, но я не знаю, кого еще можно спросить.

Мэри уселась поудобнее в своем кресле и чопорно сложила руки на коленях. Но Кэйт заметила, как побелели ее пальцы.

– Ладно, - сказала Мэри, - Что бы ты хотела узнать? Ты знаешь, я расскажу тебе, все, что знаю.

Кэйт кивнула, и снова сглотнула, у нее сильно пересохло во рту.

– Как она умерла, Мэри?

Мэри моргнула, затем откинулась в кресле, возможно, от облегчения.

– Но ты уже знаешь это. Это был грипп. Или, возможно, воспаление легких. Доктора не были уверенны.

– Я знаю, но… - Кэйт обернулась к Энтони, который кивнул ей в поддержку.

Она глубоко вздохнула, как перед погружением в воду и выпалила:

– Я все еще боюсь гроз, Мэри. Я хочу знать почему. Я устала так долго их бояться.

Губы Мэри раскрылись, и она молча, в течение нескольких секунд, уставилась на свою падчерицу. Ее кожа побледнела, приобрела странный прозрачный оттенок, и в ее глазах появился испуг.

– Я не осознавала, - прошептала она, - Я не знала, что ты все еще -

– Я хорошо это скрывала, - мягко сказала Кэйт.

Мэри устало потерла виски, руки ее тряслись.

– Если бы я знала, я бы…

Она закрыла глаза, вздохнула.

– Хорошо, я не знаю, чтобы я сделала. Наверно, рассказала бы тебе.

Сердце Кэйт замерло.

– Рассказала бы мне, что?

Мэри долго выдохнула, обеими руками она терла глаза. Она выглядела так, будто имела ужасную головную боль, и вся тяжесть мира обрушилась ей на голову.

– Я просто хочу, чтоб ты знала, - сказала она глухим голосом, - Я не рассказывала тебе, потому что думала, что ты ничего не помнишь. И если ты не помнила, то казалось правильным, не заставлять тебя вспоминать, - она подняла голову, слезы медленно струились у нее по лицу.

– Но очевидно, ты постепенно вспоминаешь, - прошептала она, - И может быть, ты не будешь больше так бояться гроз. Ох, Кэйт. Мне так жаль.

– Я уверен, нет ничего, о чем бы стоило так сожалеть, - сказал мягко Энтони.

Мэри посмотрела на него, на секунду ее глаза удивленно расширились, будто она совсем забыла о его присутствии в комнате.

– Ох, нет, есть, - сказала Мэри печально. - Я не знала, что Кэйт так страдает. А должна была знать. Это такая вещь, которую мать должна непременно почувствовать. Я, конечно, не дала ей жизнь, но пыталась стать ей настоящей матерью -

– Ты ей стала, - пылко сказала Кэйт. - Самой лучшей.

Мэри повернулась к ней, молча смотрела на нее в течение нескольких секунд, прежде чем сказала:

– Тебе было три года, когда умерла твоя мать. Фактически, это был твой день рождения.

Кэйт, как загипнотизированная кивала.