«Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал

У большей части германских добровольцев отрезвление пришло уже после первых месяцев военного воодушевления. Они продолжали борьбу из чувства лояльности, верности знамени и приверженности режиму, которое они утвердили для себя раз и навсегда и никогда больше не ставили под сомнение. Норвежцы, датчане, голландцы, фламандцы, шведы, финны или швейцарцы, которые вступили в дивизию СС и познали ужасы войны, еще фанатичнее стараются выполнить задачу, которую они взяли на себя. Для немецкого имперского народа и того, кто проживал за рубежом, дело обстояло еще проще. Их патриотизм вовсе не был изменой родине, в которой их обвиняют сегодня многие германские товарищи. Среди него засветился только один Курт Эггерт, который по-настоящему любил только войну и все то, что имело к ней отношение. Он был воин инстинкта. И в то же время мог, поставив свою жизнь на грань гибели в бою с противником, одновременно писать свои стихи. «Странный офицер», — думали о нем его подчиненные танкисты, которые были одновременно и счастливы, и также обеспокоены тем, что им приходится выполнять приказы человека, о котором им было известно как о не имеющем еще никаких особенных военных заслуг. И все же для них он оставался офицером высокого класса, под началом которого было пять танков, который никогда не проявлял никакой слабости и не терпел ее среди других.

13 августа 1943 года унтерштурмфюрер СС Эггерт был весел, как всегда, когда он получал боевой приказ. Он громко пел, исполняя какую-то мелодию. Более того, когда к нему подошли четыре танкиста из его экипажа, он позволил себе паясничать, время от времени постукивая по шлему своего стрелка, точно тот сидел под ним в башне танка.

Эггерт выказывал всяческое расположение к этому эльзасскому танкисту и называл по-панибратски испанским именем Пабло.

«Как сегодня с утра у тебя идут дела, французский дурачок?» — спросил он.

«Отлично, унтерштурмфюрер».

Обидное обращение раздражает танкиста. Но он, как и все другие в бригаде, хорошо помнит, что состоит в подчинении у Курта Эггерта. Если Курта называли Чингисханом, то и вся его орда должна быть циниками…

Стоит прекрасная погода, танки, выполняя приказ, едут с открытыми люками.

Пять танков батальона Эггерта придерживаются края березовой рощи, примерно в 150 метрах от нее. Эггерт говорит сам с собой. Он вспоминает своих приятелей по Добровольческому корпусу, и перед ним возникает картина штурма Аннаберга.

Внезапно поблизости раздались пушечные выстрелы. Русские установили на опушке леса семь противотанковых орудий и, как только показалась танковая колонна, начали стрельбу по первому танку и по фланговому одновременно.

Немцы оказались в убийственной ловушке. Курт Эггерт, который по пояс высунулся из башни, не отреагировал своевременно на создавшуюся обстановку. Первый же снаряд разорвался прямо на броне его танка, пробил башню… и от офицера осталось одно воспоминание. Его оторванные ноги упали на дно танка, потоки крови полились на стрелка и механика-водителя, оглушенных разрывом. Но они чудом остались живы.

— Где унтерштурмфюрер? — спросил стрелок 7,5-сантиметрового орудия.

— Здесь, перед нами!

Взрывом верхняя часть туловища Курта Эггерта отлетела более чем на восемь метров в сторону. Он лежит без ног на земле, изгибаясь в судорогах.

Танкист-эльзасец прыгает на землю и ползет к своему командиру. Унтерштурмфюрер в коме. Ноги оторваны у него по самое туловище, и нет никакой возможности наложить жгут и остановить кровь. К нему подползает на помощь стрелок, и они втаскивают разорванное на куски тело своего командира на заднюю броню танка. Солдатский поэт уже не может вымолвить ни слова и даже не открывает больше глаза.

В то же мгновение раздается грохот от новых разрывов снарядов. Прямое попадание еще в один танк. Однако три оставшихся танка бригады Эггерта вступают в бой против советских противотанковых орудий. Снаряды разрываются на опушке леса. Куски железа и останки человеческих тел летят во все стороны. Курт Эггерт отомстил, впрочем, своим врагам, прежде чем его настигла смерть. В течение двух часов бывший борец Добровольческого корпуса Верхней Силезии все еще дышит. Но танкист Пауль и три его товарища уже ничего не могут для него сделать. Последние капли крови их командир теряет с последним вздохом.

Вечером командующий оберштурмфюрер СС Вальтер Мулхоф, как это принято, разбирает бумаги погибшего: письма, книги, фотографии — все, что осталось от писателя, который обменял добровольно верность увлечению своей юности на жестокий мир воина.

Страница за страницей из его тетради падает на землю. Офицер поднимает их.

Он читает «Песню друзей», общий заголовок для двух десятков стихов. Вполголоса читает одну из строф:

Если один из нас падает,
От снаряда или осколков искалеченной стали,
Ветер, вздымающийся к небу
Разнесет по всей земле нашу хвалебную песнь.