Вихрь

— Я собираюсь держать дело Оррина под контролем, — сообщил Боуз.

— Это что-то новенькое!

— В каком смысле?

— Обычно полиция Хьюстона не заботится о тех, кого сюда доставляет.

— Да, действительно. Но в деле Оррина есть вопросы.

Она отметила, что Боуз называет его «Оррином», а не «задержанным» или «пациентом», что говорило о явной личной заинтересованности.

— Я не заметила в его деле ничего из ряда вон выходящего.

— Его имя всплыло в связи с другим делом. Я не могу рассказать об этом подробнее и хочу только спросить: он ничего не говорил вам про то, что он пишет?

Как интересно! Сандра навострила уши.

— Обмолвился — так, между прочим.

— При задержании на Оррине был кожаный рюкзак, и в нем десяток линованных тетрадок, все с записями. Когда на него напали, он его яростно защищал. Вообще- то, Оррин — парень покладистый, но чтобы забрать у него эту писанину, нам пришлось попотеть. Он взял с нас слово, что мы ее никуда не денем и возвратим ему, когда его дело будет закрыто.

— Вы так и сделали? Отдали ему тетрадки?

— Еще нет.

— Раз Оррину так важны его записи, они могут пригодиться в моей работе с ним.

— Понимаю, доктор Коул, потому и решил с вами поговорить. Дело в том, что они имеют отношение к другому делу, расследуемому полицией Хьюстона. Я отдал их на расшифровку, но дело движется медленно — почерк Оррина оказался не из простых.

— Я могу ознакомиться с расшифровкой?

— Именно это я и хочу вам предложить. Но услуга за услугу. Могли бы вы ничего официально не разглашать, пока не прочтете всего?

Еще одна необычная просьба. Она не спешила с ответом.

— Не пойму, что значит «официальное разглашение». Я не могу утаить ничего, имеющего отношение к моей оценке Оррина. Это не подлежит обсуждению.

— Оценивайте его, как хотите, главное — не копируйте и не цитируйте напрямую его записи в тетрадках. Сначала нам надо кое в чем разобраться.

— Я буду наблюдать за Оррином ровно неделю, мистер Боуз. По прошествии этого срока я обязана представить свое заключение.

Она не стала объяснять, какие это может иметь последствия для жизни Оррина Матера.

— Я понимаю и не собираюсь вмешиваться. Ваша оценка — это именно то, что меня интересует. Неофициально я хотел бы получить от вас только одно — ваше мнение о писанине Оррина. Конкретнее — насколько можно ей доверять.

Наконец-то Сандра начала понимать. Написанное Оррином могло послужить свидетельскими показаниями в расследуемом деле, и Боузу нужно было выяснить степень его достоверности (или правдивости автора).

— Если это просьба выступить с показаниями в суде, то…

— Вовсе нет! Просто поделитесь вашим мнением. Всем, что вы могли бы мне сказать, не нарушая конфиденциальности и собственных профессиональных обязательств.

— Не уверена, что…

— Вы поймете меня, когда приступите к чтению.

Она не смогла устоять перед искренностью Боуза и в конце концов все-таки согласилась, хотя и неуверенно. К тому же тетрадки Оррина и то, как он за них цеплялся, возбудили у нее нешуточное любопытство. Если в них обнаружится что-то существенное для клинической картины, то без всяких угрызений совести она нарушит данное Боузу обещание. Первым делом — защита интересов пациента, пусть полицейский не питает на сей счет никаких иллюзий.

Он безропотно принял ее условия и встал из-за стола. Свой салат он не доел, оставив на тарелке все листья и ни одного помидорчика черри.

— Спасибо, доктор Коул, я ценю вашу готовность помочь. Сегодня же пришлю вам по электронной почте первые страницы.

Он дал ей карточку управления полиции Хьюстона с номером телефона, электронным адресом и своим полным именем: Джефферсон Эмрит Боуз. Она повторяла про себя эти три слова, провожая его глазами, пока он не исчез в толпе врачей в белых халатах, покидавших кафетерий приюта.

* * *

Закончив очередной рабочий день, Сандра ехала по шоссе домой в длинных лучах заходящего солнца.

Закат часто навевал ей мысли о Спине. За резко сократившиеся годы Спина солнце состарилось и выросло в размерах, и хотя оно по-прежнему прозаично сияло в западном секторе неба, оно было всего лишь рукотворной иллюзией. Настоящее солнце превратилось в дряхлое распухшее чудище, в корчах издыхавшее в центре солнечной системы. То, что Сандра видела на горизонте, было его остаточным излучением, отфильтрованным и отрегулированным непостижимо могущественной технологией гипотетиков. Уже много лет — всю взрослую жизнь Сандры — человечество жило только с молчаливого согласия этих безмолвных инопланетных существ.