Видео Иисус

Они нырнули в палатку, в которой было очень тесно. Ударник мощно возвышался посередине, на гладкой, тщательно выметенной площадке голой земли, перед ним стоял компьютер, к которому тянулись пучки разнообразных проводов, и ещё был стол и два складных стульчика, а в углу лежали два надувных матраца с брошенными поверх них спальными мешками. Всё выглядело предельно некомфортабельно.

Отпечатанные снимки имели вид телевизионного изображения снежной пурги на Аляске, но этот гениальный человек сумел и из такой пурги вычертить карту. Они с любопытством склонились над ней.

— Вот это называется «Соломоновы конюшни», — сказал Иешуа, указывая на обширный неправильной формы многоугольник, занимающий юго-восточный угол Храмовой горы. — Это некое подобие большого зала, потолок которого подпирают двенадцать рядов колонн разной высоты. Очень впечатляет, туда водят экскурсии.

Его палец переместился к нескольким неравномерным образованиям, больше похожим на очертания чернильных клякс:

— А это, видимо, резервуары. Вот этот, самый большой, называется Bahr, что означает «озеро». Эти тонкие линии между ними — либо водопроводы, либо другие ходы. Почти все доступны для входа или, по крайней мере, были доступны.

Стивен заворожённо смотрел на карту. То, что Храмовая гора, издали кажущаяся монолитной, как пирамида, вся пронизана каналами и ходами, даже залами и резервуарами, ошеломило его.

Палец Иешуа скользил дальше, а сам он всё больше впадал в бормотание, произнося себе под нос какие-то знаковые слова: «Резервуар», «Ворота Кроличьей норы», «Портал Кифонос» или «Тройные ворота». Потом он добрался до линии, на которой его палец замер.

Стивен проследил эту линию, и у него чуть не остановилось сердце. Ход — или что это было — брал своё начало гораздо южнее стены Храма, делал два крюка и затем целеустремлённо тянулся на север, прямо за западную стену. Примерно там, где должен был располагаться контур Стены плача, кто-то нацарапал: «Глубина — 20 метров».

— А вот это, — задумчиво произнёс Иешуа, — мне неизвестно.

Поводом для собрания первоначально послужило сообщение Боба Робертса о первых результатах сонартомографического обследования Храмовой горы. Но тут Каун, который приехал из Иерусалима в последнюю минуту, всем своим видом дал понять, что потерял к этому проекту всякий интерес. Он даже не скрывал, что старается как можно скорее оставить этот пункт повестки дня позади.

— Ну хорошо, — перебил он Робертса, когда тот для начала пустился в подробное описание проблем, с которыми им пришлось столкнуться, и решений, которые они нашли. — Какие результаты вы получили?

Светловолосый учёный, очевидно, выбитый из колеи, кивнул, отодвинул в сторону подготовленные бумаги и положил в проектор кальку, копию начерченной вручную карты.

— Исследования показали наличие различных полостей внутри Храмовой горы, которые я из отдельных снимков свёл на одну карту. Если я возьму для сравнения один из снимков…

Каун снова прервал его:

— Есть ли на этой карте что-то новое для учёных-историков? — спросил он, обращаясь к профессору Уилфорду-Смиту и профессору Гутьеру.

— Нет, — мрачно ответил за всех Шимон Бар-Лев. — Все эти ходы, каналы и каверны нам давно известны.

— Спасибо. — Каун повернулся к томографу и постарался нанести ему по возможности быстрый, щадящий добивающий удар, чтоб тот долго не мучился: — Доктор Робертс, я хотел бы поблагодарить вас за усилия и вашу изобретательность. К сожалению, сегодняшние обстоятельства таковы, что требуют немедленного прекращения ваших работ. Израильские органы уже наседают на нас. Поскольку вы, как только что было сказано, так и не обнаружили ничего нового, мы ограничимся тем, что есть на сегодняшний день.

Эйзенхардт, который держался на заднем плане с блокнотом для заметок в руке, неприятно поморщился. Каун демонстрировал большую нервозность, чем позволял имидж правителя империи. Сегодня никто бы не признал в нём благосклонного, мотивированного и рассудительного начальника.

И Эйзенхардт готов был держать пари, что насчёт израильских органов власти Каун солгал.

Робертс смотрел на медиамагната так, словно тот при всех отхлестал его по щекам. Но он ничего не сказал — наверное, не нашёл слов, только кивнул, взял с проектора свою кальку, положил её на штабель снимков и отступил на шаг, будто подкинул своё дитя к чужому порогу.

— Я, эм-м, верно ли вас понял, что больше у вас нет работы для нас? — осторожно переспросил он.

— Да, верно. Вы со всем управились.

— Значит ли это, что, эм-м, сегодняшний день правильно будет рассматривать как последний день нашей работы? Тогда я мог бы заняться организацией нашего вылета в Штаты…

Каун нетерпеливо кивнул и сделал нетерпеливое движение рукой:

— Конечно. Если вам потребуется помощь, обратитесь в бюро в первом мобильном домике. Скажите им, что это я вас послал. Они помогут вам во всём, что понадобится. Окей? До свидания.

Робертс ещё раз обвёл взглядом всех присутствующих, что-то пробормотал, что могло быть как словами прощания, так и проклятия, и вышел.