Via Combusta

– Про майора я понял уже. А по остальному – я не так всё себе представлял. Всё как-то странно.

– Ну, так и обстоятельства не стандартные, чего ты хочешь? Жил-был такой майор, служил исправно, был на хорошем счету у начальства и коллег, много полезного успел сделать, никому дорогу не переходил, ни с кем не закусился, наверх не лез по шеям сослуживцев. Так что ж не поддержать человека в трудную минуту? Про тебя уж байки по всему районному отделению ходят. Ты теперь, вроде как, звезда на районе. Мужик настоящий. Так что нет худа без добра, Ром. Перейдёшь в Москву. Да, потеряешь на погонах, зато приобретешь на кармане и на службе останешься до пенсии. А там уже сам будешь принимать решения. Или ты не рад, я не пойму?

– Дим, спасибо тебе огромное.

– Да погоди ты. Во-первых, не меня, а Михалыча своего благодарить будешь. Мужик стальной. Он, по сути, сам всё придумал, рекомендацию тебе хорошую дал на новое место, я лишь чуть-чуть подсобил. Его уже успел выбесить адвокат этого ублюдка. Начал вынюхивать, собирать улики про то, что на его подзащитного оказывалось физическое давление после задержания для дачи признательных. Вот погоди, он ещё на суде заявит, что его подзащитный и не был в машине в момент аварии, что машина на юрлицо какое-нибудь оформлена, а эта пьянь нашла её, ну, я не знаю, типа, во дворе с открытой дверью и ключами в зажигании и решила покататься, а в этот момент его скрутили. И что он не виноват ни в чём. Языком чесать – это они умеют.

– Сука. Гниль.

– Ой, я на таких насмотрелся. Это они по пьяни да на тачке крутые, дороги им мало, все мешают вокруг. А как жопу прижмут, так сразу невинные зайки, сирые, убогие и оскорблённые. Над пешеходным переходом камера висела, там его физиономия за рулём в момент аварии зафиксирована. Тебе я смотреть не дам, а то ты его добивать пойдёшь, чего доброго. И не говорю пока никому. Попросил скопировать запись на разные носители и припрятать, чтобы не выкрали. У нас там в отделе видеорегистрации крыса живёт, второй год поймать не можем за руку.

– Ты хочешь сказать, что его адвокат на меня в суд будет подавать?

– Не на тебя лично, а на всё отделение будет пытаться. Считай, что на Михалыча. Михалыч это смекнул быстро, не впервые, как говорится. Всё будет нормально, Ром, не переживай. Ты же его знаешь, он из военной контрразведки пришёл, а там всё чётко отрабатывают.

– Да. Он не плохой мужик, но мне всегда казалось, что он меня за что-то недолюбливал.

– Я тебе докладываю, как есть. Любовь, она разная. Так, что у нас ещё хорошего. А, по маме твоей доктор склоняется в положительный сценарий. Она перенесла микроинфаркт, но это лечится. По сотрясению риски, вроде как, сняли. Остаются ушибы и переломы, но это тоже поправимо. Я переговорил с ребятами в профсоюзе – путёвка будет. Как только её выпишут, отправим на реабилитацию, как и обещал.

– Спасибо, Дим. Вот теперь уже именно тебе спасибо.

– Да не за что, Ром. Пойдём, остынем мальца, – подмигнув другу ответил Дмитрий, слезая с высокой полки и шуруя внизу ногой в поисках шлёпанцев.

Закинув, на заснеженных грядках, себе на головы по большому ведру ледяной воды, мужчины, покрикивая и охая, вернулись в предбанник, где за травяным чаем с липовым мёдом продолжили разговор.

– А плохие новости в чём? – задал вопрос Роман, явно стараясь оставить его напоследок.

– Я с Машей встречался.

– Когда ты всё успел?

– Я к ним в больницу приехал. Ну, там, фруктов, печенек, соков разных привез, книжек Кате, бумаги да карандашиков.

– Как она?

– Ща, погоди, – и Дмитрий, засунув руку в карман висевшего на крючке пиджака, достал оттуда разрисованный цветными карандашами листок бумаги и протянул его Роману. – Это тебе.

На плотном белом листе бумаги пляшущими буквами красовалась неровная подпись «Папочке». Насухо вытерев мокрую ладонь, Роман бережно принял письмо и уставился в него. Глаза его снова намокли, но он нашёл в себе силы сдержать слёзы, а просто поцеловал детские рисунки и поставил его перед собой, оперев на резную ножку электрического самовара.

– Катя тебя очень любит, Ром, – видя реакцию друга, произнёс Дмитрий. – И очень по тебе скучает.

– Как у неё дела?

– Она у тебя большая умница, стойко держится. Но, как я понял, всё идёт не так, как того хотелось докторам. Всё не просто. Её, действительно, лучше бы перевести в Москву. Там и оборудование новейшее, и препараты современные, и руки у докторов наученные именно по таким травмам. В общем, как-то всё криво срастается, и, похоже, требуется новая операция. Маша на нервном срыве, с ней сейчас очень сложно говорить. Мы буквально немного пообщались. У неё всё на эмоциях, чуть что не так – в слёзы и закрывается. Это из плохого.

– Ясно. А с фондом не удалось связаться?

– Да, я туда тоже звонил. Но пока ничего пообещать не могу, Ром. Моя знакомая больше благотворительностью не занимается, вроде как у них с мужем проблемы сейчас. Я ей коротенько суть вопроса описал, но она с ребёнком в больнице была и ей не удобно было говорить. Обещала перезвонить. А там не знаю.