Везде, но только здесь

И тут нечто, даже не мысль, а просто чувство, которое схватываешь как вирус от чего-то внешнего, от вечера, темноты, тяжелой головы, потекло по сосудам в его мозг. Елена. Это слово транслировалось скамейками у подъездов, оградой детского сада, даже молчаливыми фонарями. Что делать с этим словом, что от него хочет мир? Арт не привык думать сердцем, для этого он исключительно использовал мозг. Так было надежней. Сейчас почему-то надежность была лишней, хотелось хоть раз пожать плечами, вместо того, чтобы на этих самых плечах держать полмира. С годами острота его плечей стесалась, они стали простым ровным местом у шеи. А как хотелось чего-то другого.

Арт остановился. По привычке потер руки. Неожиданно почувствовал холод. Он наполнял Арта, как сосуд. Арт развернулся и пошел прочь. Скоро он стоял у знакомого дома. Стоял сдержанный ноябрь. Ветер проскальзывал из-за угла и обволакивал. Стоило отдышаться. Арт достал телефон и набрал номер. Тишина, даже гудков нет. Должно быть, телефон как обычно выключен. Зачем тогда здесь стоять? Мозг активно пытался взять правление в свои руки, но почему-то не получалось. Глядя наверх, на последние этажи дома, на качающиеся ветви боярышника, на желто-серое небо с проблеском летящего самолета, Арт думал обо всем и одновременно ни о чем, чтобы не нарушить странной пустоты момента.

Окна открывались и закрывались, за ними ходили люди. Такие живые и настоящие. В подъезде, на четвертом этаже, появился мужчина лет сорока, в бежевой футболке. Он вздохнул, вздох этот нес в себе столько скрытого, что тяжело было представить, как это все уместилось под одной бежевой футболкой. Мужчина тоже, опершись о подоконник и открыв форточку, закурил. Он даже не заметил Арта внизу, его не волновал привычный взгляд на мир, он смотрел куда-то вдаль, вверх, стараясь словно унести себя от своей квартиры, которая ждала его за спиной. Арт мысленно окрестил этого мужчину Валерием.

Тем временем, на втором этаже, над соседним подъездом открылось окно. Парень нерусской наружности сел на подоконник. Арт напрягся. Вроде же, в основном только русским свойственна решительная точка своей жизни. Хотя кто знает. Собравшись совершить подвиг и спасти сошедшего с пути истинного парня, Арт подошел поближе к его окну. Парень это заметил, улыбнулся Арту, его глаза сузились еще больше и изогнулись. Он нырнул вглубь квартиры, но через минуту вернулся, неся что-то длинное в руках. Забравшись снова на подоконник, парень положил перед собой раскрытую тетрадь и поднес к губам флейту. Так это флейта, удивленно отметил про себя Арт. Музыка с присвистами слилась с ветром, незаметно подхватив и Арта, парень все играл и играл, останавливаясь лишь, чтобы перевернуть лист тетради, а Арт все так же стоял у него под окном, готовый спасти. Только уже не его, а себя. Мысли перестали вертеться, остановились и пошли плавной чередой. Стало приятно прохладно всему телу, словно Арт выбрался из ночной горячки. Он заметил в своей руке и выкинул окурок, вдохнул вечерний воздух и впервые посмотрел на время. Было около 9. Странно, ведь казалось, что уже глубокая ночь. Больше стоять не хотелось.

Арт отошел от окна, посмотрел на четвертый этаж, где уже исчез нареченный Валерий, и под аккомпанемент веселой, грустной, медленной и быстрой песни флейты пошел от дома. Парень проводил его взглядом, усмехнулся и перевернул тетрадный лист. На нем было приклеено несколько фотографий, немного смазанных, но явно из жизни этого парня. Вся тетрадь была фотоальбомом, сделанным на едином порыве. Не единой ноты, просто клеточки, а поверх них – моменты, сотни местами криво обрезанных фотографий, приклеенных к листам скотчем.

Сегодня этот парень сыграл свою жизнь. И, видимо, не зря.

***

Идти домой откровенно не хотелось. Холод на улице хоть и гнал забиться в какое-нибудь укромное теплое место, но желание побыть одному Арта переполняло больше. Почему он живет не один? Как бы сейчас это было кстати. Он вздохнул и глубже засунул руки в карманы. Во внутреннем левом кармане куртки он обнаружил, неожиданно вспомнив про ее существование, небольшую книгу в мягком переплете, которую он взял на днях, чтобы занять себя в метро. Это оказались "Цветы для Элджернона". Арт присвистнул, ведь он даже не подозревал, что такое произведение могли напечатать в столь несерьезном виде. Так же удивительным было то, что он даже не посмотрел, что берет. Настолько доверял собственному выбору. В четырех полках комода в комнате Арта скопились, по его мнению, лучшие книги. Некоторые он не читал, но несмотря на это, он все равно был уверен в их шедевральности. Так

получилось и с "Цветами для Элджернона", с которыми ему только предстояло познакомиться. Книги он выбирал по принципу слепой интуиции, оценивая оригинальность их названия, их запах и то, как они написаны. Арт просто открывал любую страницу и читал. Если он чувствовал, как слог его затягивает, как наполняется все его нутро написанным, значит, то было стоящей книгой."Цветы для Элджернона" прошли это испытание.