Ветер забытых дорог

Но Веледар с рычаньем ринулся вперед и ударил его плечом. Он то ли уже успел отдышаться, то ли до сих пор притворялся. Отброшенный на несколько шагов, Гойдемир упал навзничь и тоже выпустил меч из руки - он зазвенел где-то в полумраке. Ошеломленный, он только привстал, тряхнув головой и еще не понимая ясно, что происходит. Веледар уже подходил к нему, отводя для замаха руку.

– Стой, брат! - Гойдемир заслонился - Я матери сказал, что иду повидаться с тобой. Она будет знать, что это ты меня убил.

– Мать тебе всегда была потатчицей, - оскалился Веледар. - Ты меня, Гойдемир, бабьими слезами не собьешь.

– Ты мне хоть напоследок скажи, чем я тебе так ненавистен? Уж не ты ли мне в чем-то завидуешь? - снова заговорил Гойдемир. - В чем? Я морской соленой воды досыта нахлебался, чего только не перенес, пока не помнил себя. Я в таком страшном месте побывал, что тебе и во сне не снилось, и вернулся, как Белогост из Подземья. Что мать меня больше любила?..

– Нет, не мать… - сквозь зубы сказал Веледар. - В том, брат, что Даргород тебя любил!

Гойдемир схватился за лоб:

– Ах, вон что!.. - вырвалось у него.

Старший брат стоял над ним, Гойдемир сидел на полу, опираясь на руку.

– Дай мне хоть помолиться перед смертью, - сказал наконец он.

– Ну… молись короче, - помолчав, дал согласие Веледар.

Гойдемир поднялся и, перейдя к алтарю, встал на колени. Но ему не шла на ум никакая молитва. Он только закрыл лицо руками.

Вот так и не сумел за себя постоять! Опять не хватило последнего шага, последнего удара. Веледар-то умеет идти до конца… А Гвендис точно предчувствовала что-то… Гойдемир ей сказал: «Вели нам с братом, когда вернемся, подать чего-нибудь на стол», а она как-то по-особенному поцеловала его на прощанье, словно на дальнюю дорогу…

Веледар нетерпеливо ждал, даже думая, не рубануть ли сейчас по опущенной голове? И надо бы поспешить, а так, может, выйдет и лучше: легкая смерть, брат не увидит меча. И потом бежать через черное крыльцо: в условленном месте ожидает верный стремянный с лошадьми. Без Гойдемира даргородцы призовут на княжение старуху-мать, или начнется новая смута, или венец достанется одному из родившихся недавно младенцев. Но это все слабость или раздор, и истинный государь Веледар скоро вновь вернет себе утраченный престол.

Он снова до хруста сжал зубы, подумав о любви Даргорода, которая всю жизнь помимо него, без честного дележа доставалась одному только младшему брату, бездельнику, ловившему перепелок в полях. Веледар снова взвесил в руке меч: право, некогда больше дожидаться, а то Гойдемир будет до утра молиться…

Но из Небесных Врат внутри алтаря полился свет, и в полутемном храме сделалось ясно, как днем. Гойдемир ощутил, как на голову ему легла легкая рука, и отнял от лица ладони. Перед ним стояла сама "светлая и дивная хозяйка Ярвенна". Ее сияние стало мягче, и храм снова постепенно погрузился в сумрак - только вокруг женщины словно вилась легкая золотистая дымка.

Облик небожительницы был и тот, и не тот, что смотрел с фресок на стенах. Там была серьезная молодая женщина, со спокойным и ласковым материнским лицом, а эта Ярвенна казалась совсем юной и опечаленной. Светлые волосы, расчесанные на прямой пробор, были убраны в длинную косу, а венец с переплетенными тонким узором в виде листьев и трав украшали крупные височные кольца, спускавшиеся до самых плеч. Вышитое красным и золотым светлое платье - такого покроя, как носят даргородские знатные девушки…

Ярвенна положила обе руки на голову Гойдемира, утешая его своим своевременным появлением. Потом она медленно подошла к Веледару - подол широкого платья задевал плиты каменного пола.

Веладар, недавно назвавший «хозяйку» лжебогиней, теперь стоял ни жив ни мертв.

– Гойдемир мне угоден, - произнесла Ярвенна. - Такого князя я и желаю даргородской земле! И ты мог быть мне угоден, Веладар, но не захотел. Я оставлю тебе жизнь, однако не вздумай больше покушаться на жизнь брата. Я прощаю тебя до первой вины. Убирайся и не показывайся в моей вотчине. Если снова будешь замышлять зло, над тобой сбудется мое проклятье. Теперь покинь мой храм и отправляйся в изгнание.

Побледневший как полотно, Веледар покорно повернулся и молча вышел прочь, не смея оглянуться туда, где стояла у алтаря «пресветлая хозяйка».

Ярвенна обернулась к Гойдемиру. Тот все стоял возле алтаря на коленях. Ярвенна протянула ему руку, точно желая помочь подняться:

– Встань, даргородский заступник. Не печалься, что тебе не дано без колебаний проливать кровь. Многое на свете идет своим чередом, и пролитая с самым разумным расчетом кровь в конце концов часто оказывается напрасной.

Лицо Ярвенны стало таким же спокойным и ласковым, как Гойдемир привык видеть на образе. Починяясь ее жесту, он медленно встал на ноги.

– Благослови, хозяйка… - только и нашел, что сказать, Гойдемир.

Ярвенна улыбнулась, окинула взглядом храм, шагнула к угасавшему светильнику и поправила его.

– Прими мое благословение, князь Гойдемир, да пребудет оно с тобой всю жизнь.