Ветер забытых дорог

Князь Войсвет внезапно умер зимой. Его венец принял Веледар. В Даргороде пробудились надежды: пронеслась молва, что вернулся Гойдемир.

Эти вести беспощадно обрушились на Дайка.

– Я не ваш княжич! - повторял он.

Не назваться же ему и впрямь Гойдемиром и не бороться за даргородский венец! Дайк не сумел даже стать царем Сатры. Для этого надо было обойти несколько домов и перебить десятка три небожителей, которые сами не раз запятнали себя убийством и травлей своих соплеменников. Потом Дайк вправе был оправдать себя тем, что Сатра лежала в безысходном упадке. Взять над ней власть и подавить сопротивление, чтобы защитить от произвола тиресов, начать строить, покончить со скудостью, «очистительными неделями» и мором… Дайк не пошел на это. Где же ему теперь было пойти на то, чтобы объявить себя Гойдемиром и начать войну за даргородский престол? Хоть Даргороду нынче и несладко, но далеко до упадка Сатры, а спор с Веледаром за венец не обойдется малой кровью…

Гвендис носит ребенка. На окраине Анвардена в глубине сада стоит старый просторный дом, ветшающий без хозяев. Это то, что выпало на долю Дайка - не Гойдемира и не Дасавы Санейяти.

Дайк и Гвендис уехали из Козьего Ручья на другое утро. «Эх, ты, княжич…» - с горечью качали головами сельчане. Дайк был хмур. И тяжко было предавать ожидания даргородцев, и заботила мысль, как бы его не схватили княжеские люди. Что проку тогда будет клясться: я, мол, не Гойдемир, я еду домой!

Дайку оставалось пробираться к западной границе по глухим деревням, где Гойдемира не знают в лицо, и с точно такими же предосторожностями, как если бы он вправду был опальный княжич.

Сполох отдал ему кочевую кибитку. «Ладно, Дайк, - сказал он. - У тебя жена дитя носит. Мне все равно выкуп за Эрхе надо платить: повезет - я и за кибитку заплачу, а если не повезет - то и половины выкупа не добуду. Да нет, добуду, - поправил он сам себя. - Когда уж совсем не посчастливится - поеду, разыщу Грону, попрошу у него золотой браслет с каменьями. Хоть и далеко ехать, но зато уж на выкуп хватит». Сполох сочувствовал Дайку, потому что единственный в Козьем Ручье знал: это не Гойдемир, а небожитель.

У себя дома Сполох собирался хранить тайну о Сатре. Парень был убежден, что расскажи он - ему не поверят, а если и поверят - ничего доброго из этого не выйдет. Страна за тридевять земель, где живут падшие небожители, у которых золота, как грязи, зато хорошую тонкую рубаху ни за какие деньги не купишь?.. Сполох не знал и тех слов, которыми говорить о Сатре. Там было страшно и тяжело даже ему, удалому и веселому парню. Ему чудилось, там все пропахло прахом. Это не передашь, не расскажешь, и Сполох окончательно решил не болтать. Он сказал односельчанам, что ездил в дальние поселения хельдов и в Ирменгард.

Дайку было жаль тревожить Гвендис, но ему пришлось сказать ей, что его могут признать за приехавшего в Даргород под чужой личиной Гойдемира.

– Из-за меня думают, будто Гойдемир явился мутить народ. Я пытаюсь понять: а решился бы настоящий княжич на это? Не верится, Гвендис. Однажды у Гойдемира власть была почти что в руках: он возглавил бунт, разбил Веледара, осадил столицу. Но он не пошел до конца, а повел переговоры с отцом и братом, распустил по домам народ, сдался сам. Я часто думаю о нем. Ведь то же самое я сделал в Сатре, когда не посмел идти до конца. Князь Войсвет дал обещание не мстить бунтовщикам, а когда от Гойдемира избавились, понемногу добрался до тех, кто держал его сторону. Точно так же тиресы расправились в Сатре с теми, кто был на моей стороне… Нет, не верится, что Гойдемир вернулся бы в Даргород злоумышлять на брата. Он должен о себе знать, что не способен дойти до конца. А я… может быть, в самом деле я похож на него. Но не только для Даргорода, но и для нас с тобой хорошо, что я не Гойдемир.

Прошлым летом в Козьем Ручье крестьяне сказали княжичу Веледару, что его младший брат ушел в сторону Залуцка. Дружинники поскакали ложной дорогой, расспрашивали местных, описывали, каков Гойдемир с виду. Но его след простыл. Веледар не знал, обманули его в Козьем Ручье, или обманывают в других деревнях, или сам Гойдемир оказался так ловок, что ускользнул ото всех глаз, и никто его не видал?..

Теперь Дайку предстояло ехать той же самой залуцкой дорогой. Но за год история с поисками младшего княжича поросла быльем, и незнакомец «с серыми глазами, русыми волосами, росту высокого» уже не вызывал у сельчан подозрений. А тем более парень с беременной женой, который возвращается домой в Анварден, мало походил на княжича, приехавшего бороться за даргородский венец.