Ветер в клетке

И лишь когда одна из них – внезапная, сокрушительная, и во всех смыслах этого слова – смертельная, берет меня в плен, вспоминаю об этом.

Не проходит и секунды, как я оказываюсь в воде. Легкие пустеют. Зачем ты так со мной, океан? Я заслужила такую быструю и нелепую смерть…

Чувствую себя комком вещей, закинутым в барабан стиральной машины, вращающимся с бешеной скоростью. Запаса кислорода уже не хватает, грудная клетка горит, и я уже не рассчитываю на спасение…

Паника. Суеверный ужас. Наверное, вся моя агония длится всего лишь несколько мгновений, но мне кажется, что прошла уже целая вечность в предсмертном аду.

Ледяные щупальца смерти пронзают все тело, бьют изнутри, словно электричеством, отчего каждую клеточку сводит судорогой.

Когда разум отключается, остаются лишь инстинкты. Уходит даже боль. И один из главных – инстинкт выживания, заставляет меня схватиться за брошенный в океан толстый канат, который я сжимаю из последних сил, что у меня остались.

Мой спаситель тянет канат извне, находясь на берегу, вызволяя меня из плена разбушевавшегося и намеревающегося утащить меня на дно Посейдона.

Несколько секунд – и беспощадная волна отпускает меня, и вот уже мои колени и ладони прижаты к песку, я наконец-то делаю жадный и громкий вдох. Раз за разом, не могу насытиться и надышаться кислородом.

В такие минуты задумываешься о том, какая же это роскошь – просто дышать.

Просто быть.

Перед глазами по-прежнему темно, капли соленой воды прожигают веки. Я снова кашляю, и падаю на песок спиной, просто поднимая взгляд в небо.

– Ты в порядке? – голос Мэда возвращает меня в реальность и служит первым звоночком реальности: я все-таки осталась жива. Он здесь, где-то рядом. Помогает мне сесть на берегу, слегка хлопает по спине, заставляя взбодриться. Удивительно, но я умудрилась не наглотаться воды.

– Еще бы чуть-чуть, и не удалось бы тебя спасти, – поясняет Амадэй. – Ты буквально двадцать секунд там бултыхалась.

– Всего двадцать? – сипло уточняю я, находясь в полнейшем шоке.

– Ага. Еще бы чуть-чуть и сил бы, наверное, не хватило схватиться за трос. Я стащил его из спасательной будки. Хорошо, что пошел за тобой…разве ты не знала, Мира, что местные волны очень опасны? – Амадэй аккуратно приобнимает меня, прижимая к своей груди. Гладит по волосам, убаюкивая, словно ребенка. Мое сердце заливает теплом, я мгновенно проникаюсь к нему глубинным доверием. – Каждый год они губят десятки серферов и самоуверенных пловцов.

Я молчу, находясь не в силах разговаривать.

Я не знала. Не купалась в океане, потому что боялась водяных змей, о которых мне рассказали в первый же день пребывания на Бали.

Просто смотрю на жуткие волны, находящиеся в десяти метрах от нас, и представляю, что могло бы ждать меня там – по ту сторону стихийной мясорубки.

Наверное, я еще никогда так сильно не ценила жизнь, как сейчас. А существует ли что-либо в этом мире, кроме этого самого важного «сейчас»?

В такие моменты, невозможно потерять связь с настоящим.

В такие моменты, тревожный ум перестает беспокоиться о будущем или обрабатывать боль прошлого.

В такие моменты – есть лишь благодарность за все и бесконечное созидание того, что ты видишь вокруг, осознавая, насколько важен каждый прожитый день.

И важно проживать его на полную, никогда не откладывая на «завтра».

– Я…я…, – теряюсь, не в силах подобрать слова. Все еще не могу надышаться. Как сладок воздух у океана! И волосы нежно ласкают скулы, повинуясь легким порывам теплого ветра…

– Ты устала, – Мэд обнимает меня крепче. – Надо отвезти тебя в больницу.

– Нет, не надо, – включаю, наконец, твёрдый тон я. – Я уже хорошо себя чувствую. Могу дышать. Ты вовремя успел. Если бы не ты…, – по телу проходит болезненная дрожь, и я бросаю на Мэда полный благодарности взгляд.

Он отвечает мне не менее долгим взором. Глубоким, утаскивающим в свои сети. Кажется, что мы понимает друг друга без слов, а притяжение, царящее, между нами, трудно описать законами физики.

Следующие долгие минуты, мы просто молчим, сидя на берегу океана. В обнимку, словно знакомы не день, а целую вечность.

И у меня нет никаких ожиданий насчет Амадэя.

Нет безумной влюбленности.

Нет иллюзий…нет никаких мыслей о том, кем он является и зачем пришел в мою жизнь.

Мне на все это плевать, я только к своим ощущениям прислушиваюсь, и понимаю – хорошо в его руках, надежно.

Он поглаживает меня по плечу, продолжая успокаивать таким образом и позволяет привыкнуть к нему. Мы молчим очень долго. И наверно, в моей жизни никогда не было ничего интимнее этого молчания…

– Все будет хорошо, малыш. Ты жива. Жива, – тихо шепчет на ухо, когда по моему телу в очередной раз проходит неприятная судорога, связанная с пережитым стрессом.

– Когда я была маленькой, – тихо начинаю свой рассказ я. – Я уже чуть было не утонула.

– Правда? Когда и где?