Ветер в клетке

Глубины океана всегда сохраняют спокойствие, невзирая на шторм, что может твориться снаружи. И в этом весь он. Клэйтон Оушэн. Мужчина, которого я должна вычеркнуть из жизни.

И не потому, что он женат и возможно, у нас нет совместного будущего.

А потому что он лгал мне все это время.

А после ситуации с Майклом, меня мгновенно отворачивает от всего, что связано с гнусной и несправедливой ложью.

Разве этого я заслуживаю? Быть второй? Быть грязным секретом? Быть женщиной, которой изменяют? Быть женщиной, с которой изменяют? В любом из этих случаев, я – та, что не представляет ценности.

Нет, нет, нет…я просто устала.

Порываюсь уйти и сбежать, но Клэй мгновенно хватает меня за запястье и сжимает его до ломоты.

– Не уходи, Мира, – цедит сквозь зубы. – Я же сказал тебе. Объясню.

– Я уйду! Разбирайтесь сами! Что бы ты ни сказал, мне плевать! Я все вижу, все понимаю и все чувствую! – вспыхиваю я. – Я не знала…не знала, – же тише мямлю я, переводя взгляд на Ханну, что ленивой походкой подбирается к барной стойке. – Я думала… в любом случае, я не хотела, – все, что получается выдавить из легких, из горла. Вытащить из себя. Хотя кричать и навзрыд рыдать хочется.

– Отличная актерская игра, деточка, – с издевкой выдает Ханна, картинно хлопая в ладоши. Ее взгляд мечет стрелы то в меня, то в Клэйтона. Поджатые губы выдают в ней то, что она едва сдерживает свой гнев, и направлен он явно не на мужа, а на «дешевую шлюху» и вертихвостку. Внезапно, я замечаю, как ее пальцы аккуратно обхватывают рукоятку кухонного ножа, что все это время мирно лежал на столешнице. К слову, я там его и оставила, когда готовила завтрак…

– Пока я была на длительном отдыхе, ты чем занимался Кей? Вот что означает твое: «У меня так много работы, перезвоню позже и навещу потом»? Как мило, Клэй.

– Оставь в покое нож, Ханна. Успокойся, хорошо? Все в порядке. Сейчас я провожу Миру в такси, и мы с тобой поговорим обо всем, – ровным тоном отзывается Клэйтон. Но лишь на первый взгляд. Я никогда не слышала в его голосе столько страха.

– Спасибо, меня не нужно провожать, подонок, – фыркаю я, снова пытаясь вырваться из железной хватки Оушэна. – Отпусти, сказала!

Приложив все усилия и толкая Клэйтона в грудь, я вырываюсь из его цепких лап. Рвусь вперед, но тут же попадаю в плен к сумасшедшей истеричке. Я не ожидала, что она будет нападать меня, поэтому слишком легко поддалась ее физическому влиянию. Ханна берет меня в жесткий захват и приставляет острие ножа к моему горлу.

Ужас сводит все тело поспешной судорогой, после которой следует такое оцепенение, что даже вскрикнуть нет сил. Сердце беспощадным набатом бьет ребра, ломая что-то внутри, пробуждая страх – первородный, жуткий, диктующий моим инстинктам лишь три известных подсознанию выхода: «Ударь! Беги! Или замри!».

Я выбираю замереть. Слишком сильно упирается в чувствительную кожу ледяное лезвие, слишком хорошо я знаю запах крови. И он уже здесь, циркулирует в моих ноздрях, несмотря на то, что моя кожа еще не ранена. У страха глаза велики. Страх – истребляет все на своем пути, но без него, нас давно бы не существовало, и истреблять бы было некого.

Приступ панической атаки не заставляет себя долго ждать, кажется, что я умру гораздо раньше, чем Ханна перережет мне глотку.

Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации. Как в страшном сне. Которым я не могу управлять…и даже не могу проснуться.

– Милая, успокойся, хорошо? – словно сквозь слой ваты я слышу голос Оушэна. – Не делай этого. Я провожу нашу гостью до такси, и мы сядем здесь, на нашем диване, и все обсудим. Хорошо? Подумай об Алисе. Ты же не хочешь, чтобы вас разлучили? Ты недавно вышла из больницы. Ты же не хочешь попасть в тюрьму? Оттуда нельзя выйти, милая, – убаюкивающим тоном гипнотизирует Клэй.

– Скажи мне, Оушэн. – во весь голос рыдает Ханна, сжимая меня еще крепче в своих дьявольских силках. – Назови мне хоть одну причину, почему я должна успокоиться и начать тебя слушать! – истеричным тоном завывает женщина. Настолько надрывным, что я начинаю сомневаться в стабильности ее психики. Хотя, разумеется, я осознала этот факт, как только она приставила орудие убийства к моему горлу.

– Я люблю только тебя, – мягко, почти по слогам, проникновенно шепчет Оушэн. – Ты – все, – очень медленно и вкрадчиво передает обращение сумасшедшей психопатке Клэй. Прозвучит странно, но они звучат, как пароль, который знаком им обоим. – Единственная. Другие не имеют для меня значения. Ты знаешь это.

– А что я только что видела, Клэй? Что это было?

– Страсть. Похоть, – забивая колья в крышку гроба моих чувств к нему, продолжает Клэй. – Спортивный интерес. Ты же знаешь. Ни одна женщина не заменит мне тебя. Никогда.

– Я же вижу, как ты на нее смотришь, Клэй! Вижу! ВИЖУ! – истошно вопит женщина, дергая меня, словно тряпичную куклу. Слезы беззвучно стекают по моим щекам, я задыхаюсь, мечтая просто вырубиться, чтобы не слышать слов Клэйтона и ее безумных воплей… – Я сейчас себе глаза выколю, лишь бы не видеть то, как ты на нее смотришь!

– Это страсть, похоть. Повторяю. Ты – все, что мне нужно.