Ветер пыльных дорог

Мари весело рассмеялась и почти побежала в замок. Аманда, не ожидавшая такой речи, потерянно осталась стоять на дорожке. Неужели она на самом деле устроила такую хорошую судьбу ненавистной ей выскочке?…

* * *

Такое показное веселье далось Мари очень трудно. Вбежав к себе в комнату, она тут же упала на кровать и залилась слезами. То, чего она боялась, случилось. Брат, подначиваемый змеей Амандой, наконец-то нашёл ей мужа. Мари видела этого Марильяка однажды, когда была на представлении его дочери Аньес ко двору, но сейчас она не могла вспомнить, как он выглядел.

В её воображении уже рисовался уродливый (наверняка он участвовал в сражениях и получал раны, от которых осталось много шрамов!), старый (отец девушки её возраста) и злой. О последнем она никак не могла знать наверняка, но отчего-то именно злым представляла будущего мужа.

Около пятнадцати минут она горько плакала над своей судьбой, но затем немного успокоилась. Она ведь знала, что рано или поздно её выдадут замуж. Знала, что брат попытается найти ей богатого жениха… Он уже представлял ей несколько кандидатур; все они были, как на подбор: грузные мужчины под пятьдесят, с сальными глазами наблюдавшие за каждым её движением. Спасло её лишь то, что все они перешли на сторону оппозиции короля.

А потом, казалось, Доминик забыл о том, что нужно выдавать её замуж. Она решила, что брат, наконец, начал выигрывать, и теперь не нуждается в деньгах. Но это было всего лишь затишье, как теперь она поняла. Хотя, возможно, если бы не козни Аманды, она бы и сейчас жила спокойно… Однако всё равно не долго.

С Марильяком такая история, как с остальными «женихами» не пройдёт. Мари вспомнила, что слышала о нём ещё и от своей подруги, которая совсем недавно перечисляла преданных королю Джону людей. Значит, этот брак – дело решенное.

Но она тут же не согласилась сама с собой. Ещё ничего не решено! Всё лишь на словах. Она найдёт какой-нибудь способ избавиться от ненавистного замужества. Только какой? Она могла бы попытаться чем-нибудь отвратить от себя Марильяка, но Аманда ведь сказала ей, что король принял это решение. А воля короля – закон.

Мари ещё полчаса думала над тем, каким же способом избежать замужества, и, так как ничего ей не пришло в голову, на место слёз пришла злость. Она буквально вырвалась из своей комнаты и разъярённым шагом направилась в большой зал. Она настолько была выведена из равновесия, что даже не подумала о том, как выглядит сейчас, и о том, что многие придворные уже перешёптываются, глядя на её заплаканный вид.

Как она и предполагала, Доминик оказался в большом зале. Он сидел в кругу таких же беспечных молодых людей, попивая вино и что-то со смехом рассказывая.

– Извините, – звенящим голосом прервала его речь Мари, подойдя ближе. Собеседники брата уставились на неё изумлёнными глазами, но Мари этого не заметила. Обычно она не показывала своих чувств, сохраняя спокойствие при посторонних, а при дворе считалось, что отношения между братом и сестрой очень хорошие. Но сейчас Мари своим видом и поведением опровергала всё это. – Не могли бы вы уделить мне несколько минут, милорд?

– Конечно, Мари, – непринужденно улыбнулся ей Доминик и встал.

В зале стояло полное молчание, пока там находились Доминик и Мари Аэрсперги, но, как только они вышли, все тут же разом заговорили, обсуждая странное поведение фрейлины Её Величества и размышляя над тем, о чём идёт разговор между братом и сестрой.

Мари же, пройдя чуть далее, остановилась почти на том же самом месте, где и Аманда часом ранее. Развернувшись, она с яростью уставилась на улыбающегося брата и начала сыпать на него обвинения:

– Как ты мог отдать меня этому старику?! Как ты можешь слушать эту мегеру, которая желает моей смерти? Ведь это с её руки король решил именно меня выдать замуж за сэра Марильяка! Мне противно на тебя смотреть, Доминик! Как ты мог опуститься до того, чтобы спать с любовницей короля и получать от этого выгоду? Как ты мог продать родную сестру? Неужели для тебя ничего не значат последние слова нашего отца?…

Если бы не гнев, она бы расплакалась, особенно после упоминания о покойном отце. Доминик, до того небрежно облокотившийся о стену и невнимательно слушавший истерику Мари, выпрямился, и вид его не предвещал ничего хорошего.

– Я тебе могу простить всё, что угодно, сестра, – сказал он, – но только не обвинения в ослушании последней воли отца.

– Но именно это ты и сделал! – в отчаянии воскликнула Мари. – Ослушался!

– Ты немного не понимаешь сути дела, дорогая, – холодно выговорил он. – Отец просил, чтобы я заботился о тебе и чтобы устроил твою судьбу. Разве, выдавая тебя замуж за состоятельного английского рыцаря, я не выполняю тем самым завет отца?

– Под «устроить мою судьбу» отец имел в виду не только выдать меня замуж за наиболее толстый кошелёк, он хотел, чтобы я была счастлива! А я не буду счастлива вместе с этим Марильяком, которого я уже ненавижу! Что же касается заботы – от тебя я не видела её. Ни-ког-да, – по слогам договорила она.