Ветер полыни

Какое-то время мы просто сидели, ничего не говоря, друг другу. Я прожигал глазами подснежники, словно они были моими самыми ненавистными врагами. Затем припомнился Молс, и я с огромным удовольствием стал мысленно подбирать Катрин кару, которая бы как можно лучше показала ей, что нельзя предавать старых друзей. Я тешил себя надеждой, что разговор с главой гильдии наемных убийц Альсгары рано или поздно все-таки состоится, и тогда мы решим все возникшие разногласия. И с Молсом, и с Пнем.

Мое внимание привлекло изображение на стене. Оно находилось совсем недалеко от того места, где стояла скамейка.

- Ты куда? - удивилась Лаэн, когда я встал.

- Увидел кое-что любопытное. Не волнуйся.

Пройдя с десяток шагов по желтой дорожке, я остановился напротив картины. Конечно же и здесь были изображены подснежники. Среди них застыла вскинувшая руки, облаченные в перчатки, женщина в белом. На ее ладонях плясало синее пламя. Несомненно, художник показал одну из Матерей Ходящих. Вот только которую из многих, что сидели в Башне за последнюю тысячу лет?

Лицо дамочки мне не понравилось сразу. Уж слишком благочестивым и покорным его изобразил художник. Парень явно польстил заказчику и намалевал чуть ли не святую сподвижницу Мелота.

Кроме Матери здесь были изображены еще две женщины и мужчина. Эту троицу маляр одел в черное. Одна из баб, сжавшись от ужаса, лежала у ног Ходящей, готовой вот-вот обрушить заклинание на противницу. У незнакомки оказались длинные, почти до колен, распущенные волосы цвета воронова крыла, полностью скрывавшие ее лицо. Зато прекрасно было видно личико второй женщины. Желтое. Морщинистое. Искаженное злобой. Почти гротескное. Если Ходящая была слишком светлой, то эта неизвестная казалась слишком уж темной. И в той, и в другой я не находил ничего человеческого.

«Злая» стояла за спиной ничего не подозревающей Матери. Та была слишком занята черноволосой, и желтолицая в точности копировала жест светлой волшебницы, но, в отличие от синего пламени, на ее ладонях стыл дымчатый череп.

Умная девочка. Решила воспользоваться ситуацией и ударить в спину.

Про лицо мужчины я ничего не мог сказать, его скрывала густая тень. Были видны лишь два горящих алым глаза. Они неотрывно наблюдали за разворачивающимся магическим боем.

- Любопытно стало? - рядом со мной раздался насмешливый голос Шена. - Знаешь, кто это?

- Нет.

- Сорита.

М-да. Мог бы и сам догадаться, кого нарисуют в зале с таким названием.

- А эти? - я кивнул на двух женщин и мужчину.

- Ретар Ней, Тиа ал’Ланкарра и Митифа Данами. В просторечии Лихорадка, Тиф и Корь.

- Ясно. Это Митифа? - я указал на желтолицую.

- Нет. Митифа та, что у ног Матери. А это - Убийца Сориты.

Как я и думал, изображенная художником Тиф совсем не походила на ту девчонку, что мы с Лаэн встретили в Песьей Травке. Совершенно ничего общего, кроме двух толстых кос, перекинутых на плечи.

- Как говорят, Корь подкараулила Мать, когда та ухаживала за цветами, - продолжил Шен. - Но сил, чтобы справиться с главой Совета у Проклятой не хватило. И если бы не подлый удар Тиф в спину главы Башни, все могло бы закончиться по-другому. Кто знает, ушли бы тогда отступники из Альсгары целыми и невредимыми?

- Сорите не повезло.

- Да. Она слишком доверяла любимой ученице. А та ее предала.

- Вся жизнь состоит из предательств, - изрек я «философскую» мысль, тут же вспомнив Молса. - А что делал Ретар?

- Благодаря ему ал’Ланкарра выбрала тьму.

- Наверное, это того стоило, - ухмыльнулся я. - Хотя, признаюсь честно, в данный момент не сочувствую ни одной из сторон. Дрязги магов - это дрязги магов. И совершенно нечего лезть в них по своей воле.

Мальчишка презрительно фыркнул:

- Мне знакомо твое негласное правило - собственная шкура всех милее.

Я вежливо улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Щенок не прав. Но знать ему об этом совершенно не обязательно.

- Значит, самую известную из Матерей прихлопнули здесь? - изрек я.

- Да, - ответил он. - Если ты обернешься, то увидишь, где это произошло.

После недолгого раздумья я подобрал соответствующее слово:

- Впечатляет.

Участок противоположной стены был обуглен, и на ней ярко-белым пятном отпечатался женский силуэт с поднятыми руками - все, что осталось от Сориты после того, как Тиф ее основательно прожарила. Не сомневаюсь, что попади мы с Лаэн в руки к Проклятой, и нас бы ожидал точно такой же «теплый» прием. Особенно после того, как нам удалось лишить ее тела.

- А что с цветами? - я кивнул на подснежники, которые в одном месте почему-то были алыми и образовывали круглое пятно.

- Не знаю. Со времен Темного мятежа в этом месте они красные. Некоторые говорят, что они впитали кровь Сориты.

Ничего не скажешь. Очень романтично. Все так любят легенды о мучениках и их крови. Ходящие, как оказалось - не исключение. Осталось только паломников водить.

Подошла Лаэн:

- С каких это пор вы интересуетесь живописью? Да еще столь корявой?

На рисунок она бросила всего лишь мимолетный взгляд.

- Идемте, - неожиданно сухо бросил Шен. - Вас не собираются ждать вечность.

Он развернулся и поспешил к выходу из утопающего в подснежниках зала.