Ветер перемен

Все такое вкусное… все такое нужное… Алексей Петрович просто не мог определиться с тем, что же нужно начинать делать для перевооружения армии в качестве основного оружия. Гладкий ствол выглядел функциональней и критически проще, доступнее, а нарезной… тут и говорить нечего — вон какая красота…

Глава 8

1710 год, сентябрь, 28. Южно-Китайское море — Москва

Большой и длинный барк очень бодро шел, пользуясь попутным ветром. Не очень сильным, но на верхних ярусах вполне ощутимы. Отчего создавалось обманчивое впечатление: море волновалось не сильно, а поди ж ты, вон как шпарил…

Это был тот самый корабль, который Алексей строил, ориентируясь на клипперы второй половины XIX века.

Набор из пудлингового железа, ну, то есть, низкоуглеродистой стали. Фрагменты простейшего проката: полосы да уголки собирались в двутавровые балки на заклепках. Может быть и не самый прочный вариант, но превосходящий дерево на голову или даже на две. В особенно в плане живучести и долговечности.

Обшивка корпуса трехслойная из дубовых досок умеренной толщины, пропитанных слабеньким раствором «русской зелени». Что кратно повышало стойкость к гниению, обрастанию и пожиранию ее водной живностью, очень ценящей на вкус древесину. Причем между слоями, уложенными внахлест, располагалась грубая ткань, пропитанная смолистым составом с этой ядовитой краской. Ну и подводная часть дополнительно покрывалась ею же. Одна радость — вся эта дрянь не испарялась и не поднималась в воздух пылью. Отчего в целом для экипажа требовалось главное — не грызть обшивку. Даже по пьяни и на спор. А если и грызть, но не очень много, ну и не облизывать подводную часть борта слишком сильно…

Внутри корпус отделывался и «застраивался» древесиной сильно смолистых пород. В первую очередь сосной. Из нее же делались и водонепроницаемые переборки с раздвижными дверями на металлических направляющих. Это решение позволяло загружать в корабль типовые, относительно небольшие контейнеры «фургонного стандарта» через единое окно. И дальше растаскивать их вдоль корабля. После чего задраивать эти раздвижные двери, обеспечивая водонепроницаемость переборок.

Сверху, над корпусом красовались четыре высокие составные мачты и далеко выпирающий бушприт. Парусное вооружение поначалу было аналогичное шхуне, только большой. Чтобы упростить обращение с ним. Однако полноценные испытания на Балтике привели к переходу на полноценное парусное вооружение. Так что все мачты несли прямые паруса аж в четыре яруса. Дополняя их изрядным количеством разных косых парусов, большинство из которых ставилось в растяжку между мачтами.

Это решение позволило куда гибче применять корабль. При подходящем ветре можно было поднять прямые паруса и выжимать максимальную скорость. Если с ветром имелись сложности, то прямые паруса убирались и начинались игры с косыми. Ну или применялись какие-то комбинации. Разумеется, без квалификации в таких делах никак. Поэтому во главе этого корабля был поставлен один из самых опытных голландских капитанов, проведших в море более тридцати лет. С опытом кругосветных плаваний. И четыре помощника к нему, из русских специалистов, уже имеющих опыт на галеонах. Чтобы подготовить смену. Да и верховую команду набрали тоже очень матерую. Опять же — преимущественно голландскую, дополнив ее русскими юнгами.

В будущем Алексей планировал оснастить корабль маленьким паровым двигателем для привода лебедок. Что критически бы облегчило работу с парусами. Да и вообще… простор для маневров по модернизации имелся. Сейчас же и так было замечательно…

И вот этот самый барк, который при своих трех тысячах тонн являлся уже, по сути, полноценным выжимателем ветра — винджаммером, шел по Южно-Китайскому морю. То есть там, где активность китайских, да и японских пиратов традиционно была очень высокой.

Хорошо шел.

Бодро.

Сквозь достаточно оживленный трафик самых различных джонок. Возможно даже пиратов. Но та отповедь, которую те получили при крайнем нападении на русские галеоны, заставило их вести себя осторожнее. А тут — вон — хорошо просматривались пушечные порты по верхней палубе. Точно такие, как и на тех больших галеонах.

Страшно на такой лезть.

Да и догнать бы.

А скорость у него где-то в два-три раза превосходила джонки. Он бодро «накидывал» где-то узлов по двенадцать. Те же, в зависимости от размера и высоты мачт, по текущей погоде шли едва шесть.

Пушки, скорость и размер.

Они отпугивали.

Они напрягали.

Крайне манила добыча. Все понимали — на таком корабле точно должны перевозить что-то особенно ценное. Ведь не просто же так он идет? Но уж больно самоубийственной выглядела атака. Автономность же барка была такова, что он спокойно мог на переходе от Риги к Охотску один-два раза приставать к берегу. Причем необязательно. Да и то — за дровами для опреснителя.