Веспасиан. Фальшивый бог Рима

— Надеюсь, Калигула не сыграл с нами злую шутку и в свитке не сказано, что Макрон должен казнить предъявителя сего, — произнёс он с мрачной усмешкой.

— Не смешно, — хмуро отозвался Клемент и холодно посмотрел на него.

— Прости, — извинился Веспасиан, понимая, что именно такого рода шутки Калигула находил самыми смешными.

Между тем в дальней части пристани показалась повозка Макрона. Её сопровождали не ликторы, ибо он был лишь всаднического сословия, а десять, таких же, как он, всадников — чтобы все видели, что их представитель получил одно из самых влиятельных назначений во всей Империи, недоступное даже членам сената. Всадники бесцеремонно прокладывали Макрону дорогу по запруженной толпами пристани. В результате несколько рабов, в том числе тащившие на себе мешки, потеряли равновесие и упали в грязную, вонючую воду. Возмущённые крики владельцев испорченного груза были встречены надменными взглядами: кортеж продолжил путь к ожидавшему его судну. Никто даже не заметил, как за их спинами появилась турма преторианцев, которая отрезала им путь к отступлению.

Наконец карета остановилась. Дверца открылась, и из неё показался Квинт Невий Корд Макрон, огромный, как бык, а вслед за ним — пышные формы его супруги Эннии. Клемент холодно улыбнулся.

— Клемент, как хорошо, что ты пришёл проводить меня! — воскликнул Макрон, заметив своего преемника. — Если ты по какой-то причине решишь, что тебе требуется сменить обстановку и предмет твоей личной преданности, я всегда буду рад видеть тебя у себя на Востоке. — С этими словами Макрон протянул руку. Клемент сделал вид, будто не заметил её.

— Поездка на Восток не способна изменить моей преданности Риму.

— Ничто не стоит на месте, Клемент, времена и вещи меняются, — возразил Макрон, по-прежнему протягивая ему руку и выразительно глядя в глаза.

— Он прав, префект, — согласился Веспасиан, появляясь из-за эдила и группы спорщиков.

Те оставили выяснение отношений и теперь прислушивались к их разговору.

— А ты что здесь делаешь? — процедил сквозь зубы Макрон.

Веспасиан протянул ему свиток.

— Я здесь для того, чтобы вручить тебе приказ самого императора, а также его подарок.

Макрон недоумённо посмотрел на свиток, затем на Веспасиана.

— Почему император счёл нужным отдать мне новый приказ?

— Это, Макрон, ты прочтёшь сам.

Макрон взял свиток, взломал на нём печать, развернул и пробежал глазами. Спустя пару мгновений лицо его сделалось мертвенно-бледным.

— Понятно, — произнёс он, не поднимая глаз. — А если я откажусь его выполнить?

— В таком случае моя турма сопроводит тебя обратно в Рим, чтобы ты лично объяснил императору, почему ты его ослушался, — пояснил Клемент и указал на поджидавшую в стороне стражу.

Макрон обернулся. Увы, путь к бегству был для него отрезан. Он кисло улыбнулся.

— Похоже, ты поймал меня в западню. Нет, я не стану прыгать в воду, чтобы спастись вплавь. Не стану унижать себя. Этого удовольствия ты от меня не дождёшься. Я поступлю, как приказал император, — сказал он и повернулся к супруге, которая терпеливо ждала в сторонке. — Энния, твой бывший любовник требует, чтобы мы совершили самоубийство.

— Меня это не удивляет, мой муж, — ответила она, подойдя ближе и встав рядом с Макроном. — Когда он отказался от клятвы, которую дал мне, я поняла, что он откажется и от своего обещания тебе. Нам никогда не увидеть Египта.

Веспасиан впервые получил возможность рассмотреть вблизи ту, кого Калигула клялся сделать императрицей. Энния и вправду была прекрасна.

Гречанка по рождению, дочь Тразилла, астролога Тиберия, она была светлокожа и голубоглаза, что нередко встречается у потомков более древней части этого народа. Белокурые волосы, частично скрытые шафранного цвета паллой, были убраны в высокую замысловатую причёску, которая держалась благодаря усыпанным драгоценными каменьями шпильками. Лицо её оставалось спокойным, на нём читалась лишь философская отрешённость. Энния взяла мужа за руку.

— Прости меня, Квинт, я подвела тебя, — сказала она. — Я не смогла удержать его в своей постели.

— Тебе не за что просить прощения, Энния. Ты сделала всё, на что только способна верная и преданная жена.

— И ты бы вознаградил эту преданность вероломством.

— Ты знала? — спросил удивлённый Макрон.

— Разумеется, знала. Ты никогда бы не добился своих честолюбивых замыслов, останься я жива. Это было очевидно.

— Тогда почему?..

— Потому что я люблю тебя, Квинт, и хотела помочь. В чём именно он нас обвиняет?

— Тебя в прелюбодеянии. Меня — в том, что я навязал тебя ему.

Энния фыркнула.

— Это всё, что он смог придумать? В прелюбодеянии? Какая ирония судьбы!..

Макрон повернулся к Веспасиану.

— Ты сказал, сенатор, что у тебя для меня подарок. Хотелось бы взглянуть, есть ли от него какая-то польза, коль жизнь моя окончена.

Веспасиан достал из складок тоги кожаную сумку, открыл её и вынул два кинжала.