Весенний детектив

– А потом выясняется, – продолжил я, – что была она не с Дашкой, а с Настей и Вовкой, и не ходили они по магазинам, а сидели в кабаке. Я не против, но зачем врать? А потом Дашка плюс Вовка превратились в Вовку соло, и вообще начался позор: «Где ты была ночью?» – «Ночевала у Дашки». – «А почему не позвонила?» – «Мобильник сел». – «А стационарный телефон на что?» – «А его за неуплату отключили»… И чуть не каждый день в таком духе. А потом начался развод, и это был ужас, потому что она стремилась разделить буквально все совместно нажитое имущество, включая каждую вилку. Слава богу, барахлом тогда мы не успели особо обзавестись, да и я соглашался отдать ей все, лишь бы вырваться.

Я прервался, когда заметил, что Алена смотрит на меня соболезнующе. Возможно, в ее прошлом тоже был опыт тяжелого расставания. А может, она просто жалела меня. А вот этого я никак не любил.

– Ну, – свернул я свою исповедь, – теперь ты знаешь обо мне все, значит, можешь использовать свои знания в личных целях.

– Никогда не стану, – прошептала она.

– Буду премного благодарен. Могу узнать почему?

– Вы говорили, что, когда женились, в людях совершенно не разбирались. А сейчас?

– Во всяком случае, лучше.

– Но так до сих пор и не заметили, как я к вам отношусь.

– И как же?

– Вы мне нравитесь.

– Спасибо за откровенность.

Я допил бурбон и накрыл ладонью ее руку. И предложил:

– Поедем ко мне.

– Лучше ко мне, – глядя прямо на меня, сказала она. – Тем более я живу здесь неподалеку. Прогуляемся.

Мы шли тихими кварталами и дворами где-то на задах проспекта Мира. Было самое восхитительное для Москвы время года. Тихий, не жаркий, но и не холодный вечер. В воздухе разливался аромат не только бензиновых выхлопов, но и запах цветущих черемухи и сирени. Когда чуть стихал город, откуда-то – возможно, из леса Лосиного острова – доносилась трель соловья.

– Ты живешь в шаговой доступности от офиса? – спросил я.

– Ага. Я вообще умею устраиваться по жизни.

Дальше началась милая болтовня, глубину и многозначность которой придавало то обстоятельство, что мы оба знали, что сейчас придем и вместе ляжем в постель.

Наконец мы достигли ее дома. Вход был со двора. Отделенный многоэтажкой, доносился шум проспектов. Алена отперла подъезд, и мы поднялись к лифту. В тесной клетке оказались один на один, совсем близко друг от друга. Я потянулся ее поцеловать, она предостерегающе коснулась указательным пальцем моих губ:

– Тш-ш, не спеши.

В ее квартире оказалось современно и уютно. Видно было, что живет здесь девушка. Плюшевые игрушки и все такое. Мужиками не пахло. И не было детей, собак или котов.

– Только ради бога, не снимай туфли, – сказала она, – я давно не убиралась.

В квартирке, однако, оказалось чисто. Я прошелся по комнате.

– Не волнуйся, – сказала она. – Я живу одна. Никто не придет.

Она поставила чайник.

– Чем же мне тебя угостить? – сама с собой заговорила она. – Хочешь, закажем пиццу?

– Ни в коем случае. Налей воды.

Я подошел к окну.

Под окнами шумела и ярилась полуночная пробка. Слева виднелся главный вход на ВВЦ и павильон «Центральный», подсвеченные разноцветными прожекторами. Архитектура походила на Лас-Вегас или на Древний Рим.

В четыре ряда под нами ползли машины. На автостанции посреди улицы разъезжались последние автобусы. На противоположной стороне отстаивались лимузины. А прямо на этот ночной городской пейзаж навалились сверху «Полстакана» – как москвичи иногда называли этот отель за его форму. Тридцатиэтажная гостиница «Космос» нависала над улицей, словно огромная орбитальная станция. По ее фасаду бегали неоновые огоньки. Многие окна в отеле светились, а в трех-четырех из них виднелись силуэты: гости столицы из своих номеров изучали жизнь Белокаменной – и то, что творится у нас в комнате, тоже.

– Не волнуйся, – засмеялась Алена, подошла к окну и плотно запахнула темно-синие шторы.

А потом подошла ко мне и поцеловала.

Среди ночи я проснулся. Алена тоже заворочалась во сне, однако не пробудилась. И еще мне показалось, что меня поднял какой-то звук.

Так и есть: она вчера вечером небрежно швырнула на журнальный столик свой айфон. В нем сработал «мессенджер», звякнул своим звоночком и меня разбудил. На экране возникло только что пришедшее Алене послание.

Я вгляделся в него. Письмо оказалось на итальянском. А на фотографии-аватарке оказалась девушка, которую я видел лишь мельком, зато великолепно запомнил. То была та самая особа из римского дома напротив отеля. Веселая вуайеристка-эксгибиционистка, разыгравшая и снявшая меня (на цифровую камеру). Ниже располагалось письмо – разумеется, на итальянском.

Я сфотографировал его своим телефоном – то есть сделал, как говорят более продвинутые пользователи, скрин-шот.

В Москве не одна Аленка владеет итальянским.

Я не стал ее будить, тихо оделся и вышел, захлопнув за собой дверь – тем более что уже светало, птицы голосили вовсю, и по проспекту бежал первый утренний джоггер. Девушка так и не проснулась. Она спала, розовая и хорошенькая.

При наличии Интернета мне даже не понадобилось ни с кем встречаться.