Веселые поминки

Несмотря на то что я вроде бы сумела убедить себя, что Михаилу в настоящий момент ничего не угрожает, сердце у меня стучало, как сумасшедшее. И, в чем была, я вопреки всем разумным доводам побежала по направлению к корме по лабиринтам коридоров и переходов своего этажа.

Часть дверей, открытых днем, была теперь закрыта, и поэтому мой путь до кормы занял довольно много времени. Когда я наконец оказалась в нужном месте, дождь лил с такой силой, что, несмотря на дежурный свет, я не видела ничего в двух шагах от себя. Крупные холодные капли барабанили по металлическим поверхностям теплохода, и я не услышала бы с третьей палубы даже пушечного выстрела.

Мокрая с головы до ног, я не могла заставить себя вернуться в теплую каюту и без всякой надежды вглядывалась в беспросветный мрак за бортом.

И только благодаря вспышке молнии, которая на долю секунды с беспощадностью фотографа-криминалиста запечатлела все вокруг, я стала свидетельницей жуткого стоп-кадра: в нескольких метрах от теплохода в нелепой позе, с искаженным страхом лицом, застыл Михаил, показавшийся мне огромным, благодаря своему белому костюму.

На теплоход снова спустилась кромешная тьма, но лицо Михаила негативом отпечаталось в моем мозгу, меняя в течение нескольких минут свой цвет от ярко-красного до изумрудно-зеленого.

Вода стуилась по моему лицу, и невозможно было понять, дождь это или слезы.

Глава 5

Работа секретного агента так или иначе связана с риском для жизни. Но он имеет право и даже обязан ставить свою жизнь на карту, только если от этого зависит успех операции. И тогда это считается оправданным риском. В любом другом случае ты должен подавить в себе нормальные человеческие эмоции и действовать с рациональностью механизма.

Именно поэтому, от бессильной злобы, плакала я сейчас. Я, не задумываясь, бросилась бы вслед за Михаилом, хотя спасти его в данных обстоятельствах было почти невозможно. Но тогда я провалила бы задание. И огромным усилием воли я заставила себя оставаться в неподвижности, хотя лошадиная порция адреналина грозила довести мою кровь до кипения.

Таковы условия той суровой игры, которой я посвятила свою жизнь. От результатов нашей работы зачастую зависит жизнь тысяч и тысяч людей. Не в бирюльки играем, как сказал мне однажды Гром, приводя в чувство после гибели моей близкой подруги. Я была тогда еще совсем молодой, возненавидела его за эти слова, и должно было пройти несколько лет для того, чтобы я поняла его не только головой, но всем сердцем.

У меня сейчас не было времени проанализировать ситуацию до конца, но одно было очевидно – моя работа на теплоходе закончилась. Более того, оставаться на его борту мне было небезопасно.

О гибели Михаила станет известно через несколько часов, встречаться с милицией и быть задержанной если не в качестве подозреваемого, то, во всяком случае, в качестве главного свидетеля, мне совсем не улыбалось. А о моем близком знакомстве с потерпевшим известно было всему теплоходу.

Покинуть место преступления необходимо было до рассвета. Интуиция подсказывала, что инсценировать собственную смерть в этих обстоятельствах было бы лучшим способом замести следы, не рискуя направить следствие по ложному следу.

Упаковать нужные вещи в целлофановый мешок, оставив большую часть, включая фиктивные документы, в каюте – было делом нескольких минут, при этом нельзя было допустить ни одного промаха. Можно представить себе лицо районного следователя, обнаружившего под подушкой симпатичной туристки крупнокалиберный пистолет или дымовую шашку, замаскированную под губную помаду.

Покончив с этим делом, я направилась в теперь уже бывшую каюту Михаила, откуда забрала оба моих «жучка» и оставила ключ от каюты на самом видном месте. Заглянув в его визитку, я обнаружила, что большая часть денег из нее бесследно исчезла. Видимо, здесь еще раз побывали знакомые мне молодые люди, которых я еще час назад называла телохранителями. Я точно помнила, что, когда вчера вечером расплачивалась с официантом, в бумажнике у Михаила было не меньше пятисот долларов. Теперь же там остались только «деревянные». Это могло означать одно из двух: либо ребята решили воспользоваться таким случаем и немного разжились за счет покойного, либо довольно бездарно инсценировали ограбление. Такого варианта нельзя было исключать, тем более что им наверняка было известно, что ключ от его каюты был в эту ночь у меня.

В любом случае мне следовало поторопиться, и, пройдя на корму теплохода, я влезла на поручни и шагнула в черную бездну.

Вода, несмотря на дневную жару, показалась мне почти ледяной, особенно на глубине нескольких метров, куда я погрузилась в результате своего прыжка. Дожидаясь, пока теплоход отойдет на безопасное расстояние, я больше минуты оставалась там почти без движения, так как моя сумка, благодаря воздушному пузырю внутри, тянула меня вверх и затрудняла подводное плавание. Когда же наконец я вынырнула, она успела набухнуть от воды и мешала мне плыть уже на поверхности.