Веселое горе — любовь.

— Ну так что ж — что нездоров! Ну так что ж! — чуть не плача, кричит Лешка. — Я скоро выздоровлю, вот увидите!

— Можешь поклясться на крови? — сурово интересуется Вовка.

— Ну да, могу! — торопится больной. — А как?

Карякин достает из фуражки булавку и протягивает ее Лешке:

— Уколи палец и говори: «Клянусь вам, Главный Совет, что буду здоровый».

Лешка делает все, как велят, и поднимает глаза на Кима.

— Считай, что ты уже юнга, — торжественно сообщает Пашка. — Мы же знали, что ты будешь здоров, малыш!

Больному хочется сразу оправдать доверие юнг.

— Пустите меня, — просит он. — Я сам пойду.

— Э, нет! — качает головой Ким. — Рано. Ты — помаленьку, не торопясь.

Юнги доводят Лешку до голубятни. Карякин достает яйца из-под Ватки и рассматривает их на свет.

— Эх, и голубята будут! — восклицает он с неподдельным восторгом. — Хоть бы одного мне такого!

— А я тебе подарю, — великодушно сообщает Лешка.

— Таки выегозил гостинец! — сердится Ким. — Ведь он деду Михаилу голубенка обещал.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно взглядывает на него Лешка.

— Баста! — не отвечая на вопрос, командует Ким. — Все надо в меру делать. Лежи.

Юнги прощаются и исчезают.

...Шли дни, и Лешка прямо измучился от своей тяжелой «работы». А что сделаешь? Голубята у Ватки уже пером покрылись. Скоро гонять надо. Дед Михаил говорил: без обгонки испортится птица. И еще юнгам разведчик нужен. Вовка Карякин ногу вывихнул, теперь без Лешки не обойтись. И еще — июнь близко. В лес с дедом Михаилом идти обещался.

«Доктору тоже обещался, — вспоминает Лешка. — Надо слово держать. Павлику Морозову потруднее было, да и то не струсил...»

Голубята растут не по дням, а по часам. Белоперые, кругленькие, они очень похожи на Ватку и Ежика, и Лешка ждет не дождется, когда они выйдут из гнезда.

Кончилось пролетье, наступил июнь. Наконец голубята впервые поднимаются на крыло. Они делают два кривых круга над двором и плюхаются на землю.

Лешка жаркими глазами наблюдает за белоснежными, птицами и, вспомнив советы деда Михаила, решает, как следует обгонять голубей.

Он сползает с кровати, становится на четвереньки и семенит на середину двора.

Сегодня воскресенье, и мать дома. Волнуясь, она наблюдает из комнаты за сыном, руки у нее дрожат.

Сопя и упрямо сдвинув брови, Лешка ползет по траве туда, где сидят взлётки. Он шипит, потом кричит на них, но глупые пичуги только отходят подальше и не хотят подниматься в воздух.

Тогда возбужденный Лешка отрывает руки от земли, резко встает на ноги и, покачиваясь, неумело шагает вперед. Он даже не замечает, что жилы у него на висках бьются быстро-быстро, сразу пересыхает в горле.

Вспугнув голубят, он тут же садится на землю и, обливаясь по́том, весело смеется.

Мать смотрит в окно, стирает слезы со щек и тоже смеется.

Отдохнув, Лешка встает и снова делает несколько шагов.

А на улице, прижав носы к щелкам ворот, теснятся юнги, тихонько обмениваются словами и улыбаются.

К ним подходит дед Михаил, тоже прилипает носом к щелке и молча наблюдает за Лешкой.

— Ну, вот и хорошо, внучек, — бормочет он, покусывая усы точь-в-точь, как это делал беспощадный доктор Борис Яковлевич. Я же говорил: ты будешь здоров, малыш!

И юнгам кажется, что не дед Михаил, а они сами вслух произносят эти слова...

КОПЬЕ АМУРА

У меня есть соседи. Прекрасные, замечательные мальчишки. Близнецы. Обоим вместе восемнадцать лет.

Со всем пылом возраста влюблены они в Люсю — студентку из соседней квартиры. Своего чувства братья не скрывают. Пожалуйста, пусть все знают их тайну!

Как-то я шел мимо кустов, за которыми стояли мальчишки. До меня донесся конец спора. Славик говорил:

— Лешка! Нам вместе — восемнадцать лет. Мы, наверно, можем жениться на ней вдвоем? А?

— Не пойдет! — отвечал брат. — Гордая очень.

— Ну и что ж — что гордая? — не соглашался Славик. — За двоих ведь!

Из этого разговора я понял, что у мальчишек нешуточная любовь. Раздвинул кусты и сказал:

— Ребята! Я хочу вам помочь.

Братья переглянулись, и Славик спросил:

— А как помочь?

— Надо пойти на жертву.

— На какую такую жертву? — хмуро поинтересовался Лешка.

— Вы не должны больше ловить и продавать сизаков.

Лешка раздумывал одно мгновение, потом едко усмехнулся и проворчал, почесывая ногой ногу:-

— Ишь чего захотел! Хочу — продаю, хочу — нет.

Славик молчал. Он не решался ни ссориться с братом, ни рисковать любовью.

— Ну? — спросил я мальчишек, когда пауза явно затянулась. — Какое будет окончательное слово?

Лешка решительно закрутил головой, не желая поступаться своим правом делать то, что ему захочется. Но Славик, сообразив, что отказ сразу делает их дружбу с Люсей очень сомнительной, судорожно глотнул воздух и сообщил, что он подумает.

В отношениях братьев немедля появилась зияющая трещина. Лешка презрительно посмотрел на Славика, обозвал его мокрой тряпкой и достойно удалился из палисадника. Затем спустился в подвал и вытащил из-под полешков старый отцовский бумажник, перевязанный шпагатом. В бумажнике позвякивали сбережения денег, добытые тяжким трудом. Пересчитав монетки, Лешка еще раз презрительно ухмыльнулся и пробурчал: