Веселое горе — любовь.

Каждое воскресенье Филон привозит на голубинку ходок, похожий на телегу, снимает с него огромный ящик, покрытый сеткой, и хозяйственно устраивается посреди базара.

Если вы заглянете в ящик, то увидите захватанных несчастных голубей, удивительно чем-то напоминающих дворовых собак. Это, наверно, потому, что Ванькины птицы голодны, перья на них торчат, как грязная шерсть, а в глазах горит тоска, смешанная со страхом.

Ванька добывает этих голубей по дворам — у мальчишек, которым дозарезу нужен рубль на мороженое или в кино; скупает птицу у темного люда. Иногда Филон уезжает куда-то на поезде и возвращается домой с тяжелым ящиком, закрытым от посторонних глаз тряпкой.

Голубинка люто ненавидит Филона и предпочитает не иметь с ним дела. Поэтому Ванька нацеливается главным образом на женщин и детей.

Вот он увидел где-нибудь на краю базара растерявшуюся от шума и споров женщину, которую тянет за собой малыш с горящими глазами. Барыга устраивает на своем лице громоздкую и ледяную, как торосы, улыбку и кричит кошачьим контральто:

— Дамочка, а дамочка! Купите птичку! Ах, какая, простите за выражение, птичка! Возьмите почти что даром!

У Ваньки — дурацкий язык человека, делающего неправедное дело. Филон старается показывать голубинке свою покладистость и уважение к нормам общества, в котором живет. Но все это — наносное, игровое — и немедленно слезает с Ваньки, как кожа с змеи, когда он почует в ком-нибудь соперника.

Женщина, увлекаемая малышом, подходит к барыге.

— Как тебя зовут, сынок? — расстилается Филон, и его желтые лошадиные зубы оголяются до самых десен. — Вова? Очень великолепно, Вова! Вот тебе дешевый бухарский трубач.

Ванька с величайшей торжественностью вытаскивает из ящика замусоленную беспородную птицу и двумя руками подает ее женщине.

В центре голубинки немедленно происходит движение, и возле Ванькиного ходка вырастает военное каре. Мальчишки — эти беспощадные и благородные рыцари базара — приготовились к бою.

— Хе! Трубач! — говорит кто-нибудь из них. — Это почему же он трубач, Ванька Филон?

— А как же? — мурлычет барыга. — Взгляните, дамочка, будьте добры, вот сюда. Хвост трубой? Трубой... Голова гордая? Гордая... Чистый трубач, извините за выражение...

— Трубач не за хвост, а за голос так называется, — поясняет кто-нибудь из рыцарей. — А твой «трубач», Ванька Филон, в трубе сидел...

Ванька горько улыбается, сожалея о человеческой темноте и несправедливости, но его глаза начинают блестеть от злобы.

— Отойдите, которые не покупатели, — с вежливой яростью требует он и снова ныряет головой в свой ящик. — Прошу поглядеть вот этого... — сует он в руки женщине новую несчастную птицу. — Редкий ту́рман из Тулы...

Иногда Ваньке удается продать голубя, и он, добыв из-за пазухи бумажник, прячет в него деньги, такие же помятые и замусоленные, как и проданный голубь.

Через некоторое время вы уже снова слышите Ванькино контральто. Барыга кому-то пространно рассказывает, как он долгие годы «выбивал» свою породу, скрещивая редких заморских голубей. Ванькины слушатели посмеиваются или морщатся от этого безбрежного вранья.

Но вдруг Филон бледнеет, вскакивает и кидается в самую гущу голубинки. Вот он догнал мальчонку в непомерно большом картузе, сползающем на глаза, и цепко хватает парнишку за плечи.

— Покажи.

Мальчик вручает Ваньке птицу.

— Ерунда! — презрительно говорит барыга, дотошно осмотрев голубя. — Сколько?

Услышав ответ, Ванька всплескивает руками. Его глаза, рот, даже, кажется, нос изображают неподдельный ужас:

— Рубль — за это?!

— Ну, да — рубль. Он и больше стоит, только мне деньги быстро нужны.

— Тридцать копеек, — ледяным тоном говорит Ванька. — Больше не могу. С помарками голубь.

— Где же тут помарки? — удивляется продавец.

— А вот тут, — тыкает барыга наугад.

Мальчонка молча забирает птицу и уходит.

Ванька догоняет мальчишку, кладет ему на плечо тяжелую руку и говорит жалким, свинячьим голосом:

— Разорил ты меня совсем, мальчик! Раздел донага. Вот тебе пятьдесят копеек.

Посадив новую птицу в свой ящик, Ванька тут же без всякого зазрения совести начинает торговать ею.

— Дешевка, граждане! — кричит он на всю голубинку. — Желтый из-под Москвы. Три целковых. Берите, грабьте Ваньку Филона.

Ведра, ушаты и бадьи презрения окатывают Ваньку с головы до ног. Особенно любит над ним поизмываться старик Карабанов. Делает он это с величайшей вежливостью, от которой у Ваньки начинают трястись губы и мокнуть лоб.

— Это у тебя помесь вороны с мотоциклом? — ласково справляется старик. — Очень хорошо. Мне нужен мотоцикл. Беру.

Дед Михаил с серьезным видом лезет в карман, но внезапно изображает глубокое смятение:

— Погоди, а где у него запасные бачки с бензином?

Ванька Филон дурацки хлопает глазами, пытается сложить губы в улыбку:

— Очень прекрасная шутка...

— Какое там «шутка»! — гневается старик. — Зачем мне мотоцикл без бензина?!

Филон не находит правильного ключа к разговору и слабо сопротивляется:

— Дак это ж не мотоцикл, это ж голубь, Михайло Кузьмич.

— Как не мотоцикл?! — свирепо раздувает усы Карабанов. — Шура, поди-ка сюда!